Закон МКАД

Не прошло и минуты, как передо мной лежало все мое добро, изъятое при пленении. Помимо этого, «человек» с ножом по собственной инициативе уже резал веревки, стягивающие тело потенциальной жертвы мне. По факту удаления кокона обнаружилось, что пленный мужик абсолютно голый и экстремально синий – от утреннего холода и от обилия наколок, густо покрывавших тело. Я успел рассмотреть только герб во все плечо с обилием ножей, автоматов, колючей проволоки и неясной надписью вокруг герба, расплывшейся от времени. Остальное отсюда не разглядеть, да и не до этого мне. Того и гляди сам рухну на кучу своего барахла.

Однако Зорик уловил мой взгляд – и истолковал его по-своему.

– Камай-нанги не принять кровавый жертва и подарить жизнь презренный хомо. Значит, этот хомо отмечен Небом. Надо вернуть хомо его шмотьё и оружий, чтобы он мог служить Камай-нанги до самой смерти!

Ну по мне, так Зорик хоть и обосновал все верно, но слегка перегнул палку. Одно дело – вернуть отнятое посланнику Неба, и совсем другое – хомо, да еще и презренному. Вормы заворчали недовольно, но я это дело пресек. Слово сказано, и давать обратку – значит терять лицо. Тем более что я успел слегка отдышаться.

– Слушайте, что сказал ваш новый шаман, – громко и отчетливо произнес я. – Слушайте его, ибо он – вестник мыслей Камай-нанги.

Ворчание усилилось, но тем не менее к ногам голого мужика полетели какие-то тряпки, пояс с кобурой, автомат и рюкзак.

– А теперь идите домой, люди народа вормов, – сказал я. – И да пребудет с вами благословение Неба.

После чего я изобразил рукой в воздухе какой-то знак – какой, неважно, главное, что осенил знамением. Дальше сами разберутся и придумают недостающие детали…

Вормы уходили. Последним шел Зорик, постоянно оглядываясь. Иди, перевозчик, иди, родной. Иди скорее, потому что, как только ты скроешься за густым кустарником, я тут же со спокойной душой отключусь на хрен и, вполне вероятно, отправлюсь прямиком на то самое Небо, откуда, как вы думаете, я и пришел. Или в ад, что намного вероятнее, ибо количество загубленных мною жизней слишком велико даже для самого рьяного праведника, несущего добро тем, кто его об этом не просил…

Синий мужик, брезгливо морщась, натягивал на себя грязный камуфляж. Понять его можно – надевать то, что успели поносить вормы, наверно, еще то удовольствие. Которое, кстати, мне только предстоит. Наверно, предстоит…

– Эй, эй, парень, ты чего?

Ага, это синий подбежал и зачем-то тянет меня за веко. Слышь, жертва моя недорезанная. Если человек тебе жизнь спас, это еще не повод дергать его за глаза.

Мне показалось, что я это сказал. Однако на мужика мои слова – или мысли? – впечатления не произвели. Он еще несколько секунд всматривался в мой глаз, правда, потом веко все-таки отпустил и полез в свой рюкзак.

Интересно, какого хрена он там ищет? Хотя, признаться, не интересно мне было, ну ни капли. Просто если я думаю – значит, я существую и пока не вырубился. Но при этом проще думать о том, что видишь. Ага, отыскал синий чего-то. Поднялся с коленей, идет ко мне. А в руках… О нет, только не это!

Спасенный мною мужик нес желтый пластиковый чемоданчик. Такие производило двести лет назад в Украине одно НИИ, исследующее последствия Чернобыльской катастрофы. И были в том чемоданчике всякие дорогущие средства первой помощи, в том числе жуткая штука регенерон, действие которой мне как-то удалось на себе испытать.

Наверно, мужик что-то такое прочел в моих глазах. И усмехнулся.

– Знакомая упаковка? – постучал он ногтем по крышке чемоданчика. – Не боись, сильно корежить не будет. Но без него никуда. У тебя ласты хреново зарастают, небось кровь черной крысособаки была старая, несвежая, запекшаяся.

Он поставил чемоданчик на землю, открыл, достал шприц-тюбик.

– Вормы идиоты, – заметил он, сворачивая колпачок. – За этот шприц два РПГ дают с полусотней выстрелов к ним. Регенерон-2, довоенная секретная разработка. Пользуйся.

И ловко воткнул мне иглу в набухшую вену на руке…

Секунда… другая…

Черт!!!

Синий обманул. Меня тряхнуло, скрутило на траве в эмбрион… но, правда, сразу отпустило.

По всему телу разлилось приятное тепло. Туман в голове рассеялся, куда-то разом подевалась слабость, а в конечностях на месте страшных ран, полузатянувшихся розовой пленкой, я почувствовал уколы тысяч мельчайших иголок. Знакомое ощущение. Так бывает, когда руку или ногу отлежишь.

Крайне удивленный, я приподнялся и сел, привалившись спиной к основанию т-резта. При этом мой взгляд упал на искалеченную кисть.

Чудеса, да и только! Разорванное мясо, чуть подправленное кровью черной крысособаки, срасталось на глазах. Меж краями ран натянулись тонкие белесые нити, и с каждым мгновением их становилось больше и больше. Это смахивало на скоростную штопку рваного носка невидимой домохозяйкой.