Закон Мёрфи в СССР

Ладно, я — дебил, полез в драку с обезьяном. Ладно, они молодцы, что животных привили и бубонной чумой, сифилисом, лихорадкой Эбола и черной оспой я теперь не заболею. Но обычную антисанитарию никто не отменял, вон у них там сколько всякой гадости в клетках! Я беспомощно озирался, пытаясь понять, где могу хотя бы промыть царапины, и тут увидел обычный такой кран, который торчал из стены одного из хозкорпусов института.

Пока девочки не заметили моего отсутствия, мигом рванул туда, открутил вентиль и сунул руку под напор холодной воды. А потом как-то резко понял, что нахожусь в месте, не менее провинциальном, чем Дубровица: несмотря на институты, университеты, санатории и черноморское побережье Анакопия была большой деревней, и встретить одного и того же человека семь раз за неделю в совершенно разных местах было здесь, видимо, практикой самой обычной.

За моей спиной послышались шаги и негромкие голоса:

— … ну хотя бы некондиция, Самвел Равшанович… Ну ящика четыре-пять, сезон заканчивается, туристов не будет, чем животных кормить-то?

— Заявку через свое ведомство напиши, Афанасьевич! Ты ведь доктор наук, а? — он это произнес примерно так, как в моё время произносили "тыжпрограммист".

— …Самвел Равшанович, ну уважьте? Мы отблагодарим… — я даже зубами скрипнул: это ведь был тот самый Самвел, начальник с фруктовых складов!

Какого черта научный работник перед ним унижается? Ну, то есть понятно — у Самвела есть фрукты, а здесь, в институте, их почему-то нет… Но почему так-то, а? Почему натуральный завсклада чувствует себя барином, а доктор наук, работающий в учреждении всесоюзного значения и явно играющий тут не последнюю роль, теперь стоит в позе просителя?

— Знаешь, Афанасьич, — тон складского начальника стал и вовсе фамильярным. — В АГУ на биологическом мальчик учится, Погосян его фамилия… Его бы по распределению куда-то ближе к Анакопии, например — к вам, младшим научным сотрудником… Ну и на практику зимнюю — тоже бы как-то чтоб он дома был, понимаешь? У вас ведь берут практикантов?

— Родственник ваш? — обреченно уточнил неведомый мне Афанасьич.

— Однофамилец, — усмехнулся Самвел. — Арсен Самвелович Погосян.

— А…

— Давай, машину вечером пришлю, что надо?.. И после зимней сессии тоже пришлю, как раз Арсенчик пригонит, он водить умеет…

Они так и шли дальше, по дорожке: кладовщик широко шагал, помахивая руками и неся впереди себя объемное пузо, а доктор наук семенил, согнувшись в три погибели. Иерархия?

— Ты чего тут под краном плещешься? Мы там тебя с девчатами ищем-бегаем… А это что у тебя такое? Ну Гера-а-а, ну только на секунду отвлеклась, а ты… Что случилось-то? — Тася смотрела на меня с укоризной, и вместе с тем — в предвкушении очередной охренительной истории.

— Подрался с обезьяном! — гордо сказал я. — Защищал мать и дитя от произвола криминального автритета. Тутошние работнички сказали — он привит и не заразен.

— А ты? — спросила она, доставая из сумочки флакон с духами.

— Что — я? Ащ-щ-щ-щ-щ! — Тася напшикала парфюмом на мои тяжкие раны и, довольная произведенным эффектом, злорадно улыбнулась.

— Ты — не заразен? А то мне с тобой еще жить, надо бы знать — вдруг я тоже на обезьян скоро кидаться начну?

— Ой, всё! — только и смог сказать я.

Второй раз за день!

* * *

Последние дни пребывания в санатории "Белая Русь" запомнились целым калейдоскопом эмоций: мы с Тасей всё-таки поднялись к развалинам Анакопийской цитадели, оставив детей под присмотром воспитателей, и я сделал пару отличных снимков, а еще — побывали в монастыре и карстовых пещерах, покатались на фуникулере…

В перерывах между процедурами и походами я носился по городу как угорелый: знание имен Самвела Равшановича Погосяна и того самого батоно Тариэла Автандиловича Папуашвили из парткома, позволяло мне делать вид, что я в теме. Пользуясь информацией по схеме, которую мне поведал феномен моего подсознания — товарищ Каневский, я мог наполнять кассеты моего диктофона совершенно жуткими подробностями — иногда внаглую записывая беседу то с одним, то с другим типом, иногда — надиктовывая самостоятельно. Я, черт побери, даже не знал, что мне теперь со всем этим делать! Всевозможные заместители заместителей, водители, грузчики и товароведы, разомлев от шуршащей десятирублевки и развесив уши от упомнинания знакомых имен легко "кололись" и рассказывали, к кому нужно обратиться, чтобы достать тот или иной объем чая, лимонов, мандаринов, сухофруктов — чего угодно, вполне официально и по заниженным ценам!

И это страна, где и у стен есть уши? Живут, ёлки, в счастливом неведении, и не подозревая, что в кармане у собеседника может быть диктофон! Типа, отошел за полквартала, или пересел в дальний угол кафе — и всё, никто не услышит, конспирация на уровне… Наши-то, смартфонные детки, в будущем ведут себя гора-а-здо осторожнее! Хотя тоже — не все. Вон некоторые непотребства на камеру творят и думают, что никто не увидит.