Закон кармы

Вималананда выглядел посвежевшим и поздоровевшим, а его вновь обретённое жизнелюбие получило дополнительный мощный толчок, когда один меценат, в своё время бывший правителем несуществующего ныне княжества на полуострове Катхиявар в Гуджарате, на личном самолёте доставил нас в один из своих дворцов, чтобы там обсудить перспективы создания фильма. Для нас и предполагаемого режиссёра фильма придворные музыканты махараджи дали великолепный концерт, придворный поэт прочитал свои стихи, а два придворных повара, ездившие учиться в Париж, приготовили изумительный обед. Во время этого празднества я сплавал на лодке на островок, на котором предок Вималананды Сагал Шах жил пятнадцать поколений назад. Я увидел тот самый пестик и ступу, в которой жена Сагал Шаха истолкла мозги их сына Челлаи, когда в образе агхори-людоеда к ним явился сам Шива, чтобы испытать их преданность. Вернувшись в Бомбей, Вималананда начал размышлять над некоторыми своими старыми проектами, чувствуя в себе теперь достаточно сил, чтобы приступить к их воплощению. Однако главный его проект отодвигался всё дальше в будущее, так как после стремительной победы Редстоун очень медленно набирал форму.

Если лошадь полностью отдаётся бегу, то одна гонка может выжать из неё всё. Мы не хотели рисковать здоровьем Редстоуна, заявляя его на скачки до полного восстановления сил. Всем было известно, что иногда на скачках случались страшные вещи, лошади падали прямо во время скачки - с тем чтобы больше уже не встать. Я до сих пор с ужасом вспоминаю одну лошадь, у которой лопнула кожа на ноге, но она скакала дальше, и у неё отломилось копыто и сустав над ним. Они держались только на коже и сухожилиях и бились об обнажённую кость, пока несчастное животное продолжало бег. У меня в ушах до сих пор стоит этот кошмарный костяной звук, с которым изуродованная нога лошади ударяла по дорожке. Потом она упала. Я испытывал настоящие страдания, глядя на неё. Казалось, прошли века, прежде чем клубный ветеринар подбежал к ней и выстрелом из пистолета освободил несчастную душу. Мы не могли допустить, чтобы нечто подобное произошло с лошадью, которую мы всем сердцем любили, и вычеркнули имя Редстоуна из списка участников первых в сезоне классических скачек - индийских Двух Тысяч Гиней.

Мы очень надеялись, что этот перерыв поможет ему восстановиться к началу индийских Дерби, ведь до окончательного утверждения состава участников этих престижных соревнований оставалось совсем немного времени, и решение нужно было принимать срочно. Лошадь может участвовать в Дерби только один раз, и у хозяина за всю его жизнь бывает лишь несколько лошадей, имеющих шансы добыть заветный трофей в классических скачках. Мы боялись упустить шанс, каким бы призрачным он ни казался. Но срок подачи заявок истекал, а Вималананда, казалось, всё более впадал в какое-то созерцательное, философское настроение. За день или два до решительной даты я слышал, как он распевал «Аво нагаре море хари» - хвалебный гимн, которым певец приглашает Кришну войти в своё тело. Допев до конца, он отложил фисгармонию и приступил к рассказу, который я слышал много раз до того:

-  Судама был брахманом и гурубхаем Кришны (учился у того же учителя). Оба они были учениками риши Сандипани. Однажды учитель послал их за дровами для костра. Он собирался выполнить хому. Жена Сандипани собрала им в дорогу поесть и положила два свёртка: один для Судамы, другой - для Кришны. Но Судама так проголодался, что съел обе порции, не оставив Кришне ничего. Кришна только посмеялся над этим. Он ведь был само Олицетворённое Совершенство (Пурнатмака Пурушоттама).Но нельзя обмануть воплощённого бога и надеяться, что всё сойдёт с рук. С того дня удача отвернулась от Судамы, и вскоре он впал в бедность.

-  Худо-бедно прожил он долгие годы, и вот однажды его жена услышала о славном государстве Дварака, где царствовал Кришна. Она сейчас же поведала об этом мужу и сказала, что он должен пойти туда и попросить помощи у Кришны. Судама всё ещё стеснялся показываться Кришне на глаза, его по-прежнему мучили угрызения совести. Тем более ему было стыдно попрошайничать у того, кого он сам обокрал. Он отказывался идти, но жене его настолько осточертела бедность, что она не принимала никаких возражений. Она говорила: «Если Кришна такой всезнающий, как ты говоришь, Он сам увидит, в какой мы нужде. Тебе даже не придётся ничего спрашивать у Него, Он Сам предложит тебе то, что надо, и дела наши пойдут в гору». Видя, что деваться ему всё равно некуда, Судама сказал жене, что не может идти к своему старому другу с пустыми руками, как просто попрошайка. Нужен был какой-то подарок. В доме было совершенно пусто, и жена вышла на улицу и выпросила четыре пригоршни риса. Рис она зашила в одежду. С этим «подарком» Судама и отправился в Двараку. Тяжело было у него на сердце. Не знал он, с какими словами и с каким лицом предстать перед Кришной.