Закон девяток

Алекс не знал, какого ответа стоило ожидать, но уж, во всяком случае, не этого. Воображение отказывалось справляться с такой картиной.

Через несколько секунд ему пришлось самому себе напомнить, что человеку полагается дышать.

— Такая бесчеловечность… варварство…

— Вот как? Что ж, видно, придется мне умолчать о том, что эти люди еще более изобретательны. — Карие девичьи глаза вновь сфокусировались на его лице. — Советую получше запомнить мой рассказ, чтобы не дать себя изловить.

Алекс беспокоился не за себя, а за Джекс: вдруг она угодит в страшные лапы? От одной этой мысли холодела кровь.

Наконец он нашел в себе силы сделать полный вдох.

— Джекс, прости, я не знал… Не надо было спрашивать об этом.

Алекс растер лицо рукой. Его подташнивало, и вообще возникало впечатление, что поднялась температура.

— Да нет, я не на тебя злюсь, — ответила Джекс. — Наоборот, меня бесят те, кто творит такое. Ты правильно сделал, что спросил… в конце концов, они заинтересованы как раз в тебе. Так что ты заранее должен знать, на что способны эти люди. Должен знать цену промедления.

Алекс скрипнул зубами — омерзение перерастало в кипящую ярость.

— Прости, что я принесла в твою жизнь такие ужасы. Я виновата перед тобой, Алекс, и поэтому…

— Нет-нет, ты здесь ни при чем, — прервал он, вскидывая ладонь. — Правда есть правда. Лишь настоящий друг сумел бы предупредить меня о том, что за люди за мной охотятся.

Девушка улыбнулась сочувственно и с видимым облегчением, что Алекс ее правильно понял.

— Ладно, — вздохнул он, — пора идти и узнавать, что именно эти мерзавцы хотят от моего мира.

28

Прежде чем открыть дверцу машину, Джекс окинула улицу якобы безразличным, но на самом деле очень цепким взглядом. На глазах Алекса она дала мгновенную оценку какой-то пожилой паре, которую ее спутник уже заметил в зеркале заднего вида. Поравнявшись с джипом, прохожие улыбнулись, и Джекс ответила им встречной улыбкой. Эта девушка не верила никому, даже шаркающим старикам, еле бредущим по тротуару.

Откуда у нее только берутся силы улыбаться? Алекс, к примеру, ни за что не смог бы, сколько ни старайся.

Он бросил куртку на заднее сиденье, потом запер машину. Подергал ручку задней дверцы, убеждаясь, что она тоже закрыта. Ему не нравилось оставлять оружие в джипе, который могли угнать, но тут ничего не попишешь. Хотя у Алекса имелось разрешение на скрытое ношение, в психиатрическую клинику с пистолетом не пустят.

Кстати, что будет, если им придется покинуть пределы штата? Ведь лицензия действительна лишь на территории Небраски и не имеет силы в других местах. А в Бостоне закон особенно суров к людям, желающим защищаться самостоятельно.

Алекс был настроен предельно решительно. Умереть лишь оттого, что какому-то преступнику взбрело в голову лишить его жизни? Жизнь у него одна, и Алекс готов защищать ее до последнего. Только так, и не иначе. А уж Бен научил своего внука, что и как для этого нужно делать.

Теперь, после рассказа Джекс, Алекс отчетливо понимал, что за враг противостоит ему. Если придется иметь дело с таким противником, лучше ответить по закону за ношение оружия, но иметь возможность защитить себя и, самое главное, Джекс. Погибнуть, оставаясь законопослушным паинькой? Ни за что! На кону его собственная жизнь, не чужая.

Что там еще рассказывала Джекс? Значит, Каин жаждет заполучить спутницу Алекса в свои лапы? И если она ему попадется, ее ждут все те истязания, в описание которых она предпочла не вдаваться, щадя его психику. Да оно и ни к чему. Алекс и без того был достаточно взбешен.

Ветви кленов и дубов, выстроившихся вдоль улиц, качались под порывами своенравного ветра, заполняя яркий день шелестом и гулом. Пока молодые люди торопливо шли по тротуару, Джекс приходилось одной рукой усмирять волосы, чтобы они не хлестали по лицу. Второй же рукой она держалась за локоть Алекса, прилежно играя роль нареченной невесты.

Вчерашняя буря усыпала землю листвой — словно осень, только палые листья не желто-багряные, а зеленые. Там и сям на газонах и проезжей части валялись сломанные ветви. В воздухе чувствовалась какая-то странная сухость, словно в межсезонье.

Спускаясь к «Матери роз» по Тринадцатой улице, Джекс молча разглядывала внушительный фасад лечебницы. Большинство других посетителей, взбиравшихся по широким ступеням парадной лестницы, несли с собой букеты или небольшие коробочки, завернутые в бумагу веселой расцветки и искусно декорированные ленточками.

Когда Алекс прошел мимо главного входа, Джекс обратила к нему вопросительный взгляд.

— Родственники пациентов на девятом этаже заходят с заднего фасада, — объяснил он. — Так проще.

— Девятый этаж… — повторила девушка бесцветным тоном.

Алекс сразу догадался, о чем она думает.

— Боюсь, что да, — кивнул он.