Заключительный аккорд

В тот же миг танковое орудие произвело один выстрел, за ним второй, и всё по пленным. Сто шестьдесят пленных разметало во все стороны. Крик, стон, неразбериха. Двадцать человек было убито наповал, сто сорок ранено. Оставшиеся в живых раненые позднее рассказали об этом бесчеловечном зверстве, которое, по сути дела, было вовсе не чем-то особенным, а всего лишь составной частью гитлеровского плана наступления.

На рассвете передовой отряд гитлеровцев вновь неожиданно появился на южной окраине небольшого городка Ставло. Три тысячи жителей, словно по сигналу, забились в самые глубокие погребки и подвалы.

Американские противотанковые орудия и базуки вступили в неравный бой с «тиграми» и «пантерами», но были разбиты, а уцелевшим пришлось отойти назад.

До берегов Мааса оставалось сорок километров.

Один из гитлеровских отрядов преследовал отступавших американцев по шоссе, которое вело в Спа. Неподалёку от деревни Амермонт на большой поляне находился самый крупный склад горючего 1-й американской армии. На складе хранилось тринадцать миллионов литров горючего, заправившись которым «тигры» и «пантеры», а также колёсно-гусеничные бронетранспортёры и автомашины могли переместиться далеко за Маас.

Командование 1-й американской армии, неизвестно по какой причине, не выставило к складам охраны. Несколько молодых бельгийцев и беженцев перегородили канистрами с бензином шоссе, устроив оригинальную баррикаду.

Как только из-за поворота показался головной танк со свастикой на бортах, кто-то чиркнул спичкой — и в тот же миг над шоссе поднялась стена бушующего огня.

«Что это такое?» Командир головного тапка, посмотрев по сторонам, убедился, что ни справа, ни слева эту стену огня не объедешь, и тут же скомандовал:

— Танки, назад!

Под вечер передовые отряды гитлеровских войск уже стояли у устья Зальмы. Американские минёры на глазах у немцев взорвали мост через шоссе.

Колонна гитлеровских войск повернула к северу, чтобы оттуда нанести по противнику решительный удар, который и должен был завершить битву за Маас.

В отместку за взрыв моста экипаж гитлеровского бронетранспортёра, двигавшегося в самом хвосте колонны, поставил к утёнке двадцать два бельгийца — мужчин, женщин, детей — и тут же расстрелял их. Это было второе за тот день бессмысленное и жестокое убийство.

«Фюрер приказал, мы выполняем его приказ!» — так заявили эти варвары. Пока они расстреливали людей, колонна ушла на двадцать пять километров к северу.

Вечером восемнадцатого декабря части, 30-й американской дивизии, переброшенные от рурской плотины к югу, вновь захватили Ставло, перерезав тем самым основную коммуникацию Пайнера, которая связывала его с главными силами. Да и генерал Дитрих не мог теперь быстро и в нужном количестве перебросить подкрепление войскам, действующим в первом эшелоне. 82-й воздушно-десантной дивизии было приказано остановить передвижение танков Пайнера.

В ночь на девятнадцатое декабря Альтдерфер руководил сменой огневых позиций всех батарей, так как они уже не могли вести огонь по противнику со старых позиций. Альтдерфер сидел в укреплённом подвале, в то время как американская артиллерия беспрерывно вела беспокоящий огонь по полициям гитлеровцев.

Перед рассветом в расположение батареи вернулся полковник Кисинген, который уезжал на совещание к генералу Круземарку. Собрав командиров, он объяснил им обстановку.

Фронт в настоящее время проходит перед Эльзенборнскими высотами. Получен приказ начать артиллерийский обстрел. Огневая позиция для первого дивизиона — северо-западная окраина Кринкельта, для второго дивизиона — северная окраина Рокерата, для третьего — вдоль шоссе Холлерат — Лосхеймерграбев, там же ОП тяжёлого дивизиона.

— За дело, господа! — приказал полковник. — И как можно скорее зарыться поглубже в землю. Пока ещё не известно, кто будет действовать левее нас. Точно одно — что танковая дивизия СС продвигается дальше на запад. Десантники, по всей вероятности, действовать не будут.

Кисинген во всём старался показать себя эстетом, Его семье всегда не хватало благородства. Отец Кисингена, генеральный директор акционерного общества, перед отправкой сына на службу в вермахт дал ему отеческое наставление:

— Не забывай, юноша, о том, что ты родом из семьи крупного буржуа. Если другие могут украсить свою фамилию приставкой «фон» или сослаться на своё арийское происхождение, то мы можем удивить их только одним — деньгами. Хорошенько запомни это! А с помощью денег можно открыть любую дверь!

Когда Кисинген приехал в отпуск в мундире с погонами старшего офицера на плечах и предстал перед отцом, тот внимательно оглядел сына и сказал:

— Твоя мать будет рада видеть тебя столь блестящим офицером. — Но ты никогда не забывай того, что я тебе сказал, когда ты уезжал из дома. С помощью денег, которые мы имеем, мы можем открыть любые двери, и не только те, что находятся по эту, но и по ту сторону фронта. Любые двери, если понадобится, разумеется…

С тех пор Кисинген внимательно следил за развитием событий, хотя и без особого увлечения.