Заключительный аккорд

— Если это так… Третьего вы вылетели в Берлин, так как не могли убедить полковника фон Зальца. Четвёртого у меня на столе лежал ваш доклад. Пятого Хельгерта освободили силой и, по-видимому, увезли за линию фронта. Шестого умер Фрейберг, которого ранили тремя пулями. Полдюжины мёртвых при этой трагедии. А вы, штурмбанфюрер Дернберг, докладываете мне восьмого декабря свою сказку о том, что вы благополучно съездили в командировку на Западный фронт. Всё это похоже на обман. Вы обещали мне компрометирующий материал на подозрительного командира дивизии, на бывшего обер-лейтенанта, который, если верить вашим словам, выбил у вас из рук карабин, когда вы намеревались застрелить предателя. Однако все ваши обещания так и остались обещаниями. А что мы имеем на хамом деле? — Бригаденфюрер так стукнул по столу, что чернильница и календарь, лежавшие на нём, подпрыгнули. — Ничего! Абсолютно ничего! Вы просто ни на что не способный болтун! — Бригаденфюрер сунул под нос Дернбергу какую-то бумагу.

— Вы не только неудачник, но вы почти мертвец! — выкрикнул он. — Вот, извольте. В этом рапорте командующий пишет Кальтенбруннеру о том, что вы действовали в отношении Круземарка недозволенными методами. В верхнем правом углу этой бумаги имеется деликатная пометка: «Пора бы этому верблюду научиться действовать. У нас есть дела и поважнее». И подпись: «К.»! Вам это о чём-нибудь говорит?

Штурмбанфюреру Дернбергу стало не по себе.

— Партайгеноссе Кальтенбруннер переслал мне рапорт командующего, — продолжал бригаденфюрер. — При этом он заметил, что все ваши обвинения не имеют под собой никакой почвы, так как от начала до конца высосаны из пальца. Быть может, вы мне что-нибудь можете объяснить?

Дернберг почувствовал, что он ничем не сможет спасти своё положение. И не только он сам, но даже его протеже из военного округа в Гамбурге, которому он, в свою очередь, регулярно поставлял хорошие вина, за что тот охотно брал его под свою защиту.

Бригаденфюрер поправил галстук и сказал:

— Ликвидируйте все дела, которые могут меня раздражать! Понятно?!

— У вас есть конкретные распоряжения, бригаденфюрер? — поняв, что самое страшное уже позади, осмелился спросить Дернберг.

— Гауптштурмфюрер Оленбург займётся случаем с Зальцем. Этот субъект нас уколол. За это ему придётся расплатиться. Круземарка я возьму на себя. Отца Хельгерта я приказал арестовать, что вчера и сделали в Мюнхене. Побеспокойтесь о том, чтобы его направили в Берлин.

— Слушаюсь, бригаденфюрер.

— Госпожу Хельгерт допросите ещё раз, с тем чтобы мы могли передать это дело в трибунал без проведения дополнительного расследования. Однако на всякий случай оставьте кое-что для смягчающих обстоятельств.

— Слушаюсь, бригаденфюрер.

— Помимо этого у меня для вас имеется и приятное известие. — Шеф с ехидной усмешкой окинул Дернберга взглядом с головы до ног. — Обер-группенфюрер Сепп Дитрих, — при этих словах бригаденфюрер оторвал свой зад на несколько сантиметров от кресла, словно желая этим подчеркнуть своё уважение, — зачислил вас в состав командного резерва вновь сформированной Шестой танковой армии. Примите, Дернберг, по данному поводу мои сердечные поздравления. Подбейте из противотанковой пушки побольше «шерманов»!

Дернберг так растерялся, что даже потерял дар речи. Случилось самое худшее: его снова посылают на фронт!

— На сборы у вас имеется двадцать четыре часа. Все дела передайте под расписку, а пятнадцатого декабря в девять ноль-ноль доложите о своём прибытии в штабе Шестой танковой армии СС. Хайль Гитлер!

Дернберг энергично выбросил вверх правую руку, однако не произнёс ни звука, так как страх сдавил ему горло.

Получив от Дикой Елены перехваченную ею тайную записку, начальник тюрьмы не стал обсуждать этот инцидент с надзирательницей. Он вообще очень неохотно общался с низшими тюремными чинами, хотя и являлся их шефом. Часов в девять вечера он занялся дешифровкой записки. Чтобы не испортить раньше времени дело и не спугнуть «пташек», он даже решил пока не допрашивать фрау Хельгерт по этому вопросу. Полистав её дело и увидев, что ею занимается служба безопасности, он сразу же позвонил туда, чтобы на всякий случай обезопасить себя и зарекомендоваться верным сыном фатерланда.

Дежурный по управлению государственной безопасности, выслушав начальника тюрьмы, заметил, что тому здорово повезло, так как коллеги, занимающиеся подобными делами, ещё не разошлись по домам.

Гауптштурмфюрер Оленбург, который, заняв место Френберга, стал личным референтом господина бригаден-фюрера, сидел в своём кабинете и регистрировал бумаги, которые он принял по описи от Дернберга.

— Хайль Гитлер! — поздоровался эсэсовец с вошедшим. — Что делается в вашем заведении? Трудности с расквартированием, нет?

Внимательно выслушав начальника тюрьмы, гаупт-штурмфюрер нахмурил лоб и спросил:

— Зимородок, говорите? И Бобёр? Мне эти клички уже встречались. Или я где-то о них читал? Я наведу справки и приму необходимые меры!