Заключительный аккорд

— Не забудь, что слепые куры находят больше зёрен, чем зрячие.

Дежурный пулемётчик снял мешок с пулемёта.

Линдеман спрыгнул в окопчик, который был отрыт не более чем на метр.

— Ленивые псы, — недовольно пробормотал он и проверил замок пулемёта, слегка смазанный маслом.

В нескольких шагах от Линдемана стоял Зеехазе. Закуривая сигарету, он подумал: «Этот приказ — не что иное, как предпоследнее средство против тотальной усталости»..

Туман быстро рассеивался, стало намного светлее.

Линдеман припал к пулемёту, стараясь разглядеть в прорезь прицела «мушку».

— Что именно перед вами находится? — недовольным тоном спросил Линдеман.

— Ровно в десяти метрах от нас… — начал было объяснять унтер-офицер.

— Ну и что же там в десяти метрах? — Линдеман вдруг почувствовал раздражение.

Ветер, словно играючи, отогнал туман в сторону засыпанной снегом разлапистой ели. Видимость перед пулемётом стала хорошей.

— Чёрт возьми, так что же у вас находится в десяти метрах?

Там у нас протянута колючая проволока, а на ней висят пустые консервные банки. — Лицо унтер-офицера просияло.

— Так-так… колючая проволока с консервными жестянками… А хоть парочку мин вы там установили? — поинтересовался Линдеман.

Унтер покачал головой:

— Когда нам было заниматься этим?

«Обучая солдат, мы им вдалбливали, что чем больше пота, тем меньше крови, — подумал вахтмайстер. — Грозили им набить зад, если они это когда-нибудь забудут, а они ничего и не собирались запоминать».

Тут Линдеман вспомнил о приказе, который он получил. Разумеется, его можно легко выполнить: выпустить две ленты, и всё. Он прислушался, и ему показалось, что консервные банки на проволоке тихо звенят.

«Да нет, не может быть. Это мои нор пшики расходились, — успокаивал он себя. — При чём тут нервы, когда к тебе лезут живые янки? До них не более двадцати метров! Не лежать же перед этой проволокой с пустыми банками?»

Линдеман нажал на спуск, и в тот же миг пулемёт затрясло мелкой дрожью. Огненные трассы пуль полетели от него. Но дно лощины находилось в мёртвом пространстве, а тут ещё обрывки тумана…

Унтер-офицер стрелял из своего карабина. Зеехазе вытащил из кобуры пистолет.

В ответ где-то совсем рядом стали рваться мины.

Все трое вдавились в снег. Стрельба со столь близкого расстояния казалась чрезвычайно громкой.

И тут, словно из земли, из гроба, на миг промелькнула чья-то рука с чем-то тёмным, зажатым в ней. Ещё мгновение — и это что-то полетело в сторону Линдемана. Вот оно падает прямо перед ним на землю!

С ужасом в глазах вахтмайстер схватил ручную гранату и швырнул её обратно, но она взорвалась в воздухе, не успев долететь до земли. Линдеман упал ничком, опалённый взрывом. Он ничего не видел, он почувствовал только ужасную боль и в тот же миг потерял сознание.

Пулемёт снова дал очередь: это стрелял Зеехазе, надеясь на туман да на счастливую случайность. Стрельба со стороны противника, казалось, несколько удалилась.

На белом снегу распластались двое американцев. Ни один из них не шевелился. Лишь капрал, раненный в руку, как сумасшедший палил по отходившей в тыл штурмовой группе.

Зеехазе подхватил вахтмайстера под руки и потащил его к джипу, у которого пули выбили ветровое стекло и в нескольких местах повредили обшивку. Уложив Линдемана на заднее сиденье, он крикнул пулемётчику, чтобы тот доложил Зойферту о том, что он повёз раненого вахтмайстера Линдемана на перевязочный пункт.

Машина мчалась на предельной скорости. Снег летел во все стороны из-под колёс. Сосны мелькали по обеим сторонам.

«Вот я третий раз даю дёру, — подумал обер-ефрейтор. — Однако на этот раз должно удастся. По крайней мере в части нас больше уже не увидят».

«Тигры» и самоходки нашей Пятой танковой армии находятся в ста двадцати километрах западнее… Несмотря на упорное сопротивление противника, наши войска медленно, но всё же продвигаются вперёд…»

«Вовремя передали эту сводку вермахта», — подумал обер-лейтенант Зейдельбаст, а вслух произнёс строгим голосом:

— Там сейчас куётся победа над англо-американскими плутократами, и мы с вами обязаны делать всё возможное, чтобы быть достойными наших лучших героев! Мы должны обеспечить коммуникации, по которым идёт снабжение войск, должны помочь им одержать окончательную победу над врагом!

Произнося речь, Зейдельбаст умышленно ни словом не обмолвился о полководческом таланте фюрера, так как по выражениям лиц солдат, стоявших перед ним в строю, определил, что они встретят эти слова скрытой, а то и явной насмешкой.

— Вольно! — скомандовал обер-лейтенант и приказал раздать солдатам почту.