Захар Беркут

— А что, боярин, — крикнул Максим, — у войска великого Чингис-хана, видно, сердце-то заячье: разгонится — и отступит! И не стыдно тебе, старому рыцарю, командовать такими трусами, что только в стаде смелы, как бараны, а в одиночку ни один из них и полчеловека не стоит?

Боярин ничего не отвечал на эту насмешку; он хорошо знал, что Максим смеялся преждевременно. И сам Максим вскоре понял это.

Радостный крик монголов раздался совсем рядом, за боковыми стенами дома, и справа, и слева одновременно. Во время мнимого монгольского приступа они двинулись к этим стенам: это были стены без окон и дверей, поэтому тухольцы не слишком следили за ними. Правда, поставленные на чердаке люди увидели подступающих с двух сторон монголов, и несколько метких стрел было пущено из чердачных окон в них, но это не остановило врагов, тем более что, стоя у самых стен, монголы были защищены навесом от всякой опасности сверху.

Максим побледнел, услыхав рядом с собой зловещие крики и узнав от дозорного с чердака, что они означают.

«Пропали мы, — подумал он. — О спасении не может быть и речи. Теперь остается лишь бороться не на жизнь, а насмерть».

Да и Тугар Волк, увидев успех своего замысла, шумно обрадовался ему.

— А что, холопы! — крикнул он, — посмотрим, надолго ли хватит вашей гордости. Смотрите, мои воины уже под вашими стенами. Огня под стены! Живо мы выкурим их из этого гнезда, а в чистом поле они против нас, что мышь против кота!

Видит Максим, что круто приходится, созывает всех своих товарищей, так как не к чему уже теперь защищаться каждому отдельно, когда под боковыми стенами монголы огонь раскладывают.

— Братья, — говорит он, — видно, придется нам погибать; на спасение мало надежды, а монголы — это знайте наперед — не пощадят никого, кто попадет им в руки, как не пощадили они наших раненых товарищей. А если погибать, так погибнем, как подобает мужам, с оружием в руках! Как думаете: стоять ли нам здесь и защищаться до последнего вздоха, хоть несколько прикрытым этими стенами, или же разом ударить на монголов, может быть, нам все же удастся" прорвать их ряды?

— Да, да, ударим, ударим на монголов! — закричали единодушно все. — Мы не лисицы, которых охотник выкуривает из норы!

— Ладно, коли такова ваша воля, — сказал Максим. — Становитесь же в три ряда, луки и стрелы отбросьте прочь, а топоры и ножи — в руки, и за мной!

Подобно громадному камню, пущенному из исполинской пращи в стены твердыни, ударили наши молодцы на монголов. Правда, прежде чем добежали они до монголов, были они встречены градом стрел, — но только стрелы те не причинили им вреда, ибо первый ряд тухольцев нес перед собой вместо щита доску стола, поднятую на двух копьях, и в эту доску и вонзились монгольские стрелы. Однако, приблизясь к монголам, первый ряд отбросил прочь свой деревянный щит — и весь отряд бросился на врага с безумной отвагой. Монголы тотчас смешались и стали разбегаться в стороны, но Тугар Волк был уже тут со своим отрядом и окружил удальцов со всех сторон, как охотники сворой псов окружают разъяренного вепря. Началась страшная резня. Целыми десятками валили храбрые молодцы монголов, — но Тугар Волк посылал против них все новые и новые отряды. Кровь била фонтаном, бешено метались люди. Стоны раненых, вопли умирающих, безумные крики убийц — все это слилось в какую-то адскую симфонию, которая резала слух и сердце, разносясь под этим улыбающимся, ясным солнцем, на фоне яркой зелени пихтовых лесов, под неугомонный шум студеных потоков.

— Вправо, товарищи! Все вместе, дружно нажмем на них! — кричал Максим, отбиваясь от трех монголов, пытавшихся выбить оружие из его рук. Напрягая все силы, устремились дружинники вправо, где линия монголов была слабее всего и где легче было прорваться. После короткого сопротивления монголы отступили.

— Вперед, вперед, гоните их перед собой, — крикнул Максим, бросаясь со своим окровавленным топором на отступающих монголов. Товарищи последовали за ним, и отступление монголов быстро превратилось в беспорядочное бегство. А удальцы гнались за ними, опрокидывая задних, одного за другим, наземь. Перед удальцами чистое поле, а неподалеку темный лес. Если бы им удалось добежать до него, они были бы спасены; никакая монгольская сила не смогла бы им там ничего сделать.

— Вперед, товарищи, вперед, к лесу! — кричал Максим, и без передышки, молча, окровавленные и страшные, точно и вправду дикие звери, гнали дружинники перед собой убегающих монголов по направлению к лесу. Тугар Волк одним взглядом оценил положение и захохотал.

— Счастливой дороги! — крикнул он вслед удальцам. — На этой дороге мы еще встретимся!

— И он быстро отделил часть войска и послал ее вверх, на тухольскую дорогу, чтобы выйти дружинникам на встречу со стороны леса. Он знал хорошо, что посланные им монголы но-время поспеют. А сам с остальной частью отряда бросился вдогонку за тухольцам».