Закат. Re_Animation

Дальше по хрустящему полу, ведущему в коридор, где под сталактитами из побелки от протекающей крыши, на концах которых виднелось по мутной капле, будто бы готовой упасть, но замеревшей в этом своем желании, шли спальни по десять двухярусных коек в каждой и какая-то большая спальня, в которой было десять пар сдвоенных кроватей. Парные кровати стояли впритык, так что дети, находящиеся в группе, которая отдыхала днём в этой спальне скорее всего могли и не спать, а играться с соседом, под неохотное шиканье воспитательницы, которая изредка заглядывала в скрипучую дверь, заставляя непосед моментально притвориться спящими.

Туалетные кабинки без дверей и перегородок с предбанником, в котором стояли когда-то ряды раковин с кранами сейчас глазели парными дырками от обрезанных труб, выглядывающих из стены. Почему-то у туалетов, даже на втором этаже на окнах всегда были решетки, которые стояли и сейчас. Возможно, это благодаря ним тут были единственные целые окна в здании со стеклами наполовину покрашенными в белый цвет.

Люк на крышу оказался закрытым, а никакого предмета для взлома не было. Хотя, если поискать, то наверняка можно было бы найти кусок трубы или даже лом, который бы сгодился в качестве рычага.

Выйдя на улицу, они обернулись к пожарной лестнице, ведущей на крышу, низ которой был заколочен досками ровно на той высоте, которая не позволяла детям схватиться за лестницу. Для взрослых это проблем не составляло. Потрогав ржавую лестницу, и убедившись, что она не угрожает обвалиться, несмотря на свой скрип, Виктор первым поднялся на крышу и сел на ссохшийся от солнца, времени и влаги черный рубероид, который крошился как труха при попытке движения. Лишь его стыки, закдлеенные мазутом или гудроном были неподвержены расщеплению.

Алёна поднялась следом, огляделась улыбнувшись, выключила камеру, закрепленную на голове и села рядом. Крыша детского сада, стоящего посреди поля на небольшой возвышенности открывала вид на неспешные островки жизни, из некоторых печек которых сейчас струился сизый дым. Где-то вдалеке виднелись огни Москвы, не каких-то конкретных объектов, а общий иллюминационный фон, отражающийся на небе желтеющим сиянием и видимый за сотни километров.

Тихий, иногда ускоряющийся рывками ветер пошатывал сережки березы, которые шелестели в такт покачивающимся ветвям. Самая крупная береза стояла одна и выглядела владычицей этого места. С голосом её ветвей никто не осмеливался да и не мог спорить. Остальные деревца были гораздо ниже и шуршали на своём уровне. В то время как эта береза, в стыках ветвей которой расположись аж три гнезда на разных этажах, задавала тон всему происходящему. Если и слышались шуршания листьев или скрип других деревьев, то только на фоне королевы, которой они то ли поддакивали то ли подпевали. Возможно, эта береза была посажена в честь закладки первого камня в фундамент этого садика.

С одного конца поля к другому пролетела сорока, щелкнув несколько раз от удивления, при виде неожиданных гостей. Где-то в деревне рыкнув и прокашлявшись затарахтел трактор, заслышав который хором промычали коровы, чьи возгласы ветер доносил так же отчетливо, как если бы они были рядом. Следом за коровами залаяли собаки из разных домов, одна за одной просыпаясь и показывая, что они вообще-то охраняют и хозяину пора на работу, а заодно и подкинуть им чего-нибудь вкусного за обеспечение правопорядка.

Послышались звуки тракторов с других деревень, в которые вклинивались звуки заводимых отечественных машин на повышенных гудящих оборотах.

– Хочешь к воде? – нарушив молчание за несколько часов произнёс Виктор, указывая на заводь какой-то речушки, имеющей в качестве названия скорее всего какое-нибудь прилагательное.

– Да. – сказала Алёна и просияла.

Они спустились с крыши и пошли кратчайшим путём – через поле, так как от садика дороги до реки не предусматривалось. Хотя, наверняка, в летние деньки воспитательницы без воспитанников, которые дремали во время двухчасового тихого часа или делали вид, что дремлют, собравшись вместе и оставив «за старшую» самую стыдливую или проспорившую, шли купаться на реку.

Поле с невысокой травой, еще так недавно вспаханное, было ровным, если не считать редкие пирамиды муравейников или норки полёвок. Вскоре их путь пересекла дорога, ведущая прямо к заводи, рядом с которой помимо рогозы колыхались несколько кустарников и одинокая ива.

– Это всё так волшебно! – сказала Алёна. – Я даже не знаю как это описать. Мне сейчас очень хорошо, так хорошо, что хочется кричать!

– Так кричи.-, улыбнулся Виктор.

– Пооле! Воодаа! Нееебо! – словно воззвав к стихиям прокричала Алёна.

Виктор улыбнулся.

– Я очень рад, что тебе как и мне это нравится. То, что мы на одной волне.

– А ты почему тогда не кричишь?

– Не хочу. Но рад слышать как ты кричишь.