Зак и Мия

Хорошо, что в спальне можно запереться. Я на всякий случай запираю даже окно, а потом снимаю парик, сую его под подушку и провожу рукой по голове. Волосы начали отрастать, но как-то неравномерно. Совсем не как у Зака. Впрочем, у него прошло пять месяцев с последнего цикла. У меня только два.

Телефон трынькает: пришло сообщение.

Мия, до тебя доходят сообщения? Где ты? Выйди на связь.

Скорее бы мать уже забила на меня. Удивительный человек: во что ни вмешается – все делает только хуже.

Я ставлю будильник на четыре утра и отключаю телефон. Надеюсь удрать, пока не рассвело, чтобы Зак не кинулся меня тут же искать. Доберусь до города, дождусь автобуса, билет до Аделаиды еще действителен. Это важно: свалить, пока люди к тебе просто добры и еще не начали лезть в твою жизнь. Мать регулярно путала заботу с вмешательством.

Проглотив последние две таблетки обезболивающего, я в который раз проверяю упаковку: вдруг мне еще положена пачка по тому же рецепту.

Увы.

Завтра мне будет больно.

Но я уговариваю себя, что автобус увезет мою боль за тридевять земель, и мне станет полегче от одной этой мысли. Почему-то в пути всегда меньше болит.

Я укладываюсь в постели гостевой комнаты. Матрас такой мягкий. От одеял чуть-чуть тянет нафталином, и я вспоминаю бабушку. Я тянусь к лампе и несколько раз нажимаю кнопку, пока свет не гаснет. Тогда я устраиваюсь поудобнее и жду, когда таблетки снимут остатки дискомфорта.

На потолке мерцают четыре звездочки. Они пластиковые, но почему-то подрагивают, как настоящие. Когда я моргаю, они как будто даже крутятся вокруг своей оси, или растворяются в темноте, а потом выплывают из нее снова и капают на подушку вместе со слезами, которые всегда невовремя.

Зак

Я иду к дому Бекки, и тут откуда ни возьмись на моем пути возникает мама. С каких пор она пропалывает тыквы в восемь утра?

– Зак! Ты куда в такую рань?

– Да я так… ужасно приятное утро, решил размяться, – отвечаю я и потягиваюсь. Получается слегка фальшиво, и мама щурится с подозрением.

– Как там «Гордость и предубеждение»?

Такие допросы похуже некоторых медицинских процедур.

– Ну… я пока в процессе.

– То есть, до сих пор не дочитал? Чем же ты вчера весь день занимался?

Капец. Мама принялась засекать мои занятия и передвижения. Поход к Мии придется отложить.

– Я на восьмой главе. Там до сих пор ничего не происходит.

Мама смеется.

– Хочешь динамики – давай возьмем в прокате фильм по книге?

– И что, ты будешь его смотреть вместе со мной?

– Почему нет? Мальчики заняты урожаем, Бекки собирается красить детскую… А мы засядем смотреть кино. Я попкорн сделаю.

Подозрительная мама – это полбеды. Настоящая беда – это мама, которой скучно.

Мы смотрим чертово кино, но я даже на нем не могу сосредоточиться. Какое мне дело до Киры Найтли и чувака из «Призраков»? Как изобразить интерес к великосветским сплетням, если Мия где-то в пятидесяти метрах от меня? Если, конечно, она не сбежала. Под предлогом, что мне надо в туалет, я запираюсь там и звоню Бекки, но она не отвечает. У Мии врубается автоответчик.

Если она сбежала, то я ее уже не найду.

Входная дверь Бекки, вопреки обычному, заперта. Я даже не знал, что у нее есть замок! Приходится обогнуть веранду и зайти за угол, чтобы заглянуть в гостиную через окно. Бекки сидит там, забравшись на диван с ногами и водрузив на живот ноутбук.

Я стучу в стекло, она лениво поднимает взгляд и несколько секунд не может меня разглядеть, а потом подскакивает и восклицает:

– Мать моя женщина!

Затем она открывает мне окно и шипит:

– Ты дурак – пугать женщину на третьем триместре?

– А зачем ты дверь запираешь?

– Ну… мало ли какой бабайка приблудится.

– И как, я похож на бабайку?

– Я тебя не ждала. Ты же вроде как занят внеклассным чтением.

Ее бойфренд, Антон, машет мне из окошка скайпа. Я перевешиваюсь через подоконник и машу ему в ответ.

– Так, все, иди домой, – говорит мне Бекки.

– Может, хотя бы скажешь, как дела?

– Отлично, отлично! Давай не сейчас.

– Я про Мию спрашиваю, если ты не поняла.

– Да все я поняла. Давай не сейчас, правда.

– Бекки, ну что ты в самом деле!

Она опускает экран ноутбука и снова шипит:

– Ты сам просил держать ее в секрете!

– Не от меня же! Где она?

– Ты боишься, что я ее съем? Она слишком костлявая.

– Она там, в комнате? Ты к ней заглядывала?

– Сегодня еще нет.

– А зря! Мия существует в двух режимах: башку в песок или ноги в руки. Если решит свалить, то свалит так, чтобы мы не заметили.

– Девочка еле ходит, куда она может «свалить»?

– Она в этом смысле фокусница. Короче, зайди к ней, а?

– Оставь ее в покое, – говорит Бекки. – И вообще кыш, а то мы с Антоном зря тратим трафик, – с этими словами она посылает мне воздушный поцелуй и захлопывает окно. Ничего себе.

Я доверился сестре, надеясь на помощь, но никак не рассчитывал, что она начнет командовать положением.

Оставь ее в покое. Ну ладно, вроде бы это подразумевает, что Мия все-таки у нее. Или уже нет?