Как только ее подняли с ложа, страшный запах разложения распространился в покоях. Тогда, наконец, ее положили на погребальный костер. Тело красотки тут же посинело, и из него повыскакивали змеи, ящерицы, жабы и прочие гады. Когда колдунья была сожжена, к Харальду вернулся разум, и он даже прогнал своих сыновей. Правда, потом конунг вернул неповинных детей, и в стране воцарился мир и были хорошие урожаи.
Сходный сюжет известен и в упоминавшейся русской сказке о чудесной невесте.
История про финскую колдунью напоминает позднейшие рассказы о ведьмах и колдунах, которых надо было сжечь, чтобы уничтожить их вредоносную силу. Но эта вредоносная сила заключалась и в гадах, которые питались разлагающимся трупом. В мифе о происхождении карлов — не слишком дружественных богам существ — говорится, что они возникли из червей, размножившихся в теле убитого первого великана Имира. Но пожиравшие трупы чудовища преисподней, дракон Нидхёгг и прочие были еще зловредней. Погребенные в земле — преисподней — мертвецы были их пищей и, значит, придавали им силы. Мертвецы Хель должны были стать союзниками чудовищ в день Гибели богов — сразиться с эйнхериями Вальхаллы.
Итак, на первый взгляд, обряд сожжения — очищения от умершего и разлагающегося тела — был обрядом небесного Асгарда. Погребенные же в земле мертвецы должны были присоединиться к полчищам чудовищ.
Завет Одина и похороны Бальдра
В древнеисландской «Саге об Инглингах» сам Один устанавливает погребальные обряды, и главный из них — трупосожжение. Умершего нужно было сжигать вместе с имуществом (судя по описанию Ибн Фадлана, этому завету следовали и русы). Пепел бросали в море или зарывали в землю, в память о знатных людях насыпали курган, о людях, достойных памяти, ставили памятные камни. Каждый приходил в Вальхаллу с тем, что было с ним на костре или что ранее было зарыто в землю — принесено в жертву. Многочисленные клады монет арабского и западноевропейского серебра, зарытые в эпоху викингов, иногда считаются не свидетельством денежного обращения в Скандинавии, а такими жертвами.
Сам Один, пишет Снорри Стурлусон в упомянутой саге, умер от болезни в Швеции. Умерший от болезни, а не павший в сражении недостоин Вальхаллы! Этого хитроумный правитель шведов, каковым изображает бога христианин Снорри, допустить не мог, поэтому и велел перед смертью пометить себя острием копья — подобно тому как некогда мифологический бессмертный Один пригвоздил себя копьем к Мировому дереву, чтобы обрести сверхъестественное видение мира. Таким ритуалом Один не только уподобился павшему в битве, но и присвоил себе власть над всеми павшими. Он сказал, что отправляется в Асгард, где будет жить вечно и принимать своих дружинников. Бог был сожжен на костре, и сожжение было пышным: шведы верили, что чем выше поднимется дым от погребального костра, тем выше займет на небе место умерший.