Загробный мир. Мифы о загробном мире

Связь мотива разорванной запоны с темой Страшного суда еще более очевидна в славянском (древнерусском) «Слове о сошествии Иоанна Крестителя во ад», где завеса Храма определенно ассоциируется с разбитыми вратами преисподней — ада, откуда Христос выводит в рай пророков. Сошествие во ад в христианской традиции — прообраз Второго пришествия и Страшного суда, охватывающего весь космос. Сошествие во ад (Воскресение) имелось и среди «картинок», которые демонстрировал св. Панкратий, согласно уже упоминавшемуся житию.

Можно предполагать, что картина Страшного суда была вышита на запоне, которую демонстрировал Владимиру греческий Философ. Космологическая символика христианского храма, включая символику алтарной преграды, Царских (святых) врат, открывающих путь в Святая Святых и в Царство Небесное (а одновременно и к Гробу Господню, который символизировал алтарь), была хорошо известна древнерусской литературе. Показательно, что уже в древнерусском переводе «Иудейской войны» Иосифа Флавия (XII в.) рассказывается, что вышивка на храмовой завесе несла символы четырех космических стихий и «всяко небесное видение», кроме двенадцати знаков зодиака.

Разорванная в миг смерти Иисуса завеса воплощала не только раскрытие адских врат, но и грядущую апокалиптическую гибель и обновление всего творения в день Страшного суда. По словам Симеона Солунского, «Христос проложил путь через завесу плоти, через Него нашли мы вход во Святое». Современные исследователи показали, что на Руси с XI века распространенным было эсхатологическое толкование божественной литургии в целом, при котором алтарная преграда воспринималась как видимый образ грядущего Суда и Спасения — в этот образ «вписывалась» и летописная запона с «судищем Господним».

Эсхатологические ожидания усилились во всем христианском мире к концу 1-го тысячелетия христианской эры; они были актуальны и для Византии X–XI веков, откуда исходила проповедь летописного Философа. Особенно это относилось к мотивам Сошествия во ад и Воскресения из мертвых. Очевидно, что князь Владимир не случайно построил в 996 году Десятинную церковь. Это была первая русская каменная церковь, аналог Иерусалимского храма, на месте киевского некрополя X века, где были похоронены и язычники, и первые киевские христиане.

Сам храм, видимо, был посвящен Успению Богородицы: успение, естественно связанное с погребальным культом, воспринималось в христианской традиции как перемещение Богоматери к Божьему престолу, «во внутреннейшее за завесу, куда предтечею за нас вошел Иисус», цитирует в связи с этим апостола Павла (К евреям, 6: 19–20) византийский богослов VIII века Иоанн Дамаскин. Десятинная Богородичная церковь призвана была объединить в соответствии с православным каноном всех «верных» — живых и мертвых. Там упокоился не только сам князь Владимир: согласно Повести временных лет, в 1044 году из языческих курганов были эксгумированы останки его братьев — Олега и Ярополка; их кости (вопреки запрету Карфагенского собора) были крещены и перезахоронены в Десятинной церкви — князья, таким образом, были «выведены из ада».