Загон предубойного содержания

— Конечно нет, любезный Царандой. Некоторые прямоходящие вполне способны искренне пожалеть ближнего, помочь, а иногда и поделиться последним. Изредка встречаются даже такие кто способен пожертвовать собой ради других. Но речь о том, что формальный институт гуманности в обществе прямоходящих основан не на этой спорадически проявляемой жалости, а на голом расчёте: если ты отдаёшь обществу некоторую часть своих доходов на поддержку нуждающихся, то оно поддержит тебя, когда ты сам окажешься в их числе. Когда этот расчёт более не оправдывается, гуманизму приходит конец.

— В общем-то, уважаемый Цунареф, я нахожу это вполне справедливым. А вы?

— Разумеется, и я тоже. Кстати, совсем недавно психологи доказали экспериментально, что идея справедливости имеет всего один источник — сравнение собственной удовлетворённости жизнью со всеми остальными. Любому прямоходящему представляется несправедливым испытывать страдания в то время как остальные наслаждаются жизнью, хотя обратное не верно. Стремление уравнять степень страданий и удовольствия в обществе как раз и трансформируется в глобальную идею справедливости. Следует заменить, что справедливость — это нулевое решение индивидуализма, глубоко вынужденная вещь. Ведь на самом деле каждый хотел бы получать намного больше чем отдаёт и наслаждаться жизнью много больше чем все остальные. Но при этом возникает конфликт, в котором можно потерять всё, в том числе и собственную жизнь. Потому необходимо согласие, то есть, по выражению классика, "продукт при взаимном непротивлении сторон". И этот продукт, это согласие прежде всего требует…

— справедливого распределения материальных благ. — закончил фразу Царандой.

— Именно! Но тут наши старшие братья по разуму упираются в дилемму эффективности и справедливости. И придумывают как минимум четыре подхода к решению проблемы — эгалитарный, роулсианский, утилитаристский и какой последний, не напомните?

— Рыночный, разумеется.

— Совершенно верно. Причём ни один из них, в сущности, не работает. Тем не менее, регулярные социальные трансферты приводят к одному весьма неприятному эффекту. — тут винторогий козёл нахмурил шерстистую морду и нехорошо оскалился. — Получатели этих трансфертов начинают верить, что производительные силы общества безграничны, и соответственно меняется их психология. Те кто тяжело работает, без сомнения, знает цену своей трудовой копейке. А вот те, кто ест дармовой хлеб с маслом и икрой, во всё горло призывают общество увеличить помощь нуждающимся, выискивая этих нуждающихся где только можно, чтобы присоединить их крики к своим собственным воплям.

— Это вы верно подметили, дорогой Цунареф. В результате количество вопящих и получающих трансферты паразитов начинает увеличиваться неконтролируемым образом.

— Совершенно верно, уважаемый Царандой. Увеличивается по экспоненциальному закону. Но хуже всего, что эта тенденция вопить, призывая работающих тратить свои деньги на развращённых деклассированных захребетников, проросла из гетто и бидонвиллей в общественную мораль. Кроссовер, знаете ли, будь он неладен…

— Кроссовер? Это что-то автомобильное?

— Да нет, не совсем. Это такой процесс в генетике, фаза мейоза, в которой гомологичные хромосомы обмениваются секциями. Подобные же процессы происходят и с идеями в общественном сознании… Если раньше индивидуализм прямоходящего заканчивался на себе любимом, то теперь ему этого мало. Ему хочется большего — чтобы не только он сам был счастлив, но и все вокруг тоже были беспробудно счастливы. Разумеется, за счёт общества, а не за его личный счёт. Ему не хочется, чтобы делали аборты, хотя он не готов заплатить ни единого цента на содержание рождённых в результате детей… чтобы посылали солдат на войну, плодами которой он тем не менее пользуется… чтобы со зверюшек снимали меховые шкурки на шубы, которые он носит… чтобы нас с вами, дорогой коллега, забивали на мясо, которое он тем не менее ест… чтобы депортировали нелегальных иммигрантов, детей которых он не желает видеть в школе, в которую ходят его чада… чтобы казнили неисправимых преступников, от рук которых он однако не желает умирать… И конечно же всё это не потому что он кого-то из них действительно жалеет, а просто потому что сам факт наличия в мире чужих страданий напоминает ему, что страдания могут однажды коснуться и его самого, а это скверно действует на его драгоценнейшее пищеварение.

— Что же делать, дорогой Цунареф? Неужели единственный выход — побросать всех дегенератов в Нил на корм крокодилам? Помните как Иди Амин учудил в семидесятых с инвалидами?

— А, это угандийский диктатор? Нет конечно. Одноразовая акция ничего не даст.

— А если её повторять систематически? Хотя нет… Куда потом девать крокодилов? Размножатся же как на дрожжах.

— Крокодилов — на мясо, как и нас.

— Не проще ли сразу инвалидов на мясо, дорогой Цунареф? Их ловить гораздо легче чем крокодилов.