Загадочный супруг

Сама Изабелла, встревоженная угрозой того, что Войн станет жертвой алчных до земли родственников, поддерживала совершенно иную кандидатуру: Яна Монкрифа, давно забытого внука ее зятя – Ангуса. И пусть мать мальчика увезла его из Шотландии в раннем детстве и с той поры о нем ничего не было слышно, она сделает Яна Монкрифа своим наследником. Ни вопли протеста, когда ее намерения стали известны, ни сложность предстоящих розысков его ничуть не страшили ее.

Нет, наверное, ничего удивительного в том, что победу в конце конов одержала Изабелла благодаря своему упорству, непреклонности и уму. Однако и ей пришлось использовать свое немалое влияние, находчивость и дружбу с всесильными Тори, чтобы узаконить сына Ангуса Камерона в Вестминстерском дворце, объявить его наследником Война. Для Изабеллы не имело значения, что Камерона нет в живых, что он обезглавлен более тридцати лет тому назад за участие в якобистском заговоре в пользу Стюартов. Ей был важен сын Камерона, ее внучатый племянник Ян Монкриф, давно забытый остальными членами клана и живущий во Франции. Разыскать его оказалось нелегко. Заклейменная семьей и друзьями, как жена предателя, мать Яна вскоре после гибели мужа сбежала в Париж. Изабелла, которая тайно передавала Анне Монкриф деньги и сама помогала ей уехать во Францию, потеряла ее след, когда год спустя между двумя странами разразилась война, длившаяся семь лет. «Я знаю, что Вам горько оттого, что никто до сих пор не сделал попытки найти Вас», – писала Изабелла в первом из многочисленных своих писем тридцатидвухлетнему Яну, когда он был, наконец, найден зимой 1788 года при Версальском дворе. – И надеюсь, Вы простите старой женщине ее ошибки и будете думать о будущем и своих обязанностях по отношению к клану».

«Горько? Обязанности?» – Ян чуть не расхохотался. Как можно испытывать горечь по поводу того, что тебе безразлично. Герцогство Войн ничего для него не значило, и если он вообще испытывал какие-то чувства к своей шотландской родне, то это было вовсе не преданностью, а глубоко затаенной обидой за те трудности, которые в первые годы жизни во Франции выпали на долю его матери, изгнанной из Шотландии родственниками мужа. Жесткие складки прорезали лицо молодого герцога при воспоминании о тех тяжких временах. Мучительная бедность, постоянный голод и ледяной холод крохотной комнатушки, которую он делил с матерью в подвальной прачечной величественного дворца, принадлежавшего могущественной семье Роган около острова Сите. Как она трудилась, пока не стирала до крови пальцы, крахмаля тончайшее белье избалованных дочерей Роганов, починяя их простыни, нижние юбки и кружева! Он помогал ей изо всех сил, бегая вверх и вниз по бесконечным лестницам, чтобы принести воды для лоханей, дров для громадных каминов, суп из кухонь, чтобы поесть перед сном. Остальное же время проводил в драках с уличными мальчишками, которые, как и он, бродили по близлежащим улицам в надежде подобрать монетку, из милости брошенную аристократами из громыхавших мимо огромных карет.

И всегда, всегда горело в нем страстное желание создать для себя и матери более сносную жизнь. Не потому, что он доводился правнуком одному герцогу и внучатым племянником другому. Он поклялся никогда не использовать ненавистное родство себе в помощь, как бы мать ни цеплялась за их былое великолепие. Он бы голыми руками убил любого Монкрифа, прежде чем унизиться до этого.

Где-то в темноте заухала сова, оторвав его от этих дум и как бы высмеивая за сны детских лет. Да, он был здесь, в деревенском захолустье английского графства, по дороге в Шотландию, для встречи с бесславными Монкрифами из Война, несмотря на то, что хорошо помнил, как говорил не верившей ему Изабелле, прямо ей в лицо, что никогда не объявит себя главой клана этих дикарей и не станет управлять герцогством в одной из самых варварских стран, какую он мог себе представить.

Но это было до того, как он испытал на себе все упорство Изабеллы Монкриф и, главное, до его дуэли с герцогом де Вереном из-за его костлявой любовницы с красным, лживым ртом. Это было скандалом, по поводу которого даже сам Людовик высказал неодобрение и который заставил лакея Яна робко предположить, что его хозяину, наверное, лучше на некоторое время покинуть Версаль.

Никто не был удивлен больше самого Яна, когда он выразил согласие отправиться в Шотландию. Даже сейчас он не совсем понимал, отчего он это сделал. Конечно, у него не было настоятельной необходимости уезжать, несмотря на то, что король выслал де Верена и приказал Луизе де Бертен удалиться в ее северное поместье. И, как всегда, покачал головой, осуждая горячий темперамент герцога Война. Тем не менее герцог не впал в немилость, ибо был одним из любимых спутников Людовика на охоте, а также близким другом Филиппа, герцога Орлеанского.