Загадочный импульс. Заметки изобретателя

Как известно, Н. Е. Жуковский создал теоретическую аэродинамику, стройную теорию полета и устойчивости аэроплана. Но конструкторы и строители самолетов крайне нуждались в разработке приложений этой теории к практике, то есть к конструированию и строительству самолетов. Они хотели иметь от науки точные указания, как практически вести расчеты и постройку летательных аппаратов. Борис Николаевич, являясь начальником ЦАГИ тех лет, написал монографию: «Экспериментальная аэродинамика» — первый учебник у нас да и за рубежом! Он же организовал планомерные исследования моделей в аэродинамических трубах.

Можно себе представить, с каким волнением мы, экспериментаторы, ловили каждое слово Б. Н. Юрьева! На этот раз академик был доволен. Он с интересом слушал доклады студентов-энтузиастов.

Очень внимательно оглядел он и «летающее крыло» с вихревыми карманами — модель, построенную по моей схеме студентом Г. Нестеренко. Еще раньше говорил я Борису Николаевичу об этой схеме, но модель он видел впервые. Расспросив нас о профиле ее крыла и ряде конструктивных подробностей, он заявил, что воздушная подушка может порой увеличить подъемную силу аппарата процентов на шестьдесят. Но это, так сказать, в принципе, а для «летающего крыла» это еще предстоит проверять, и проверять на опыте. Он добавил при этом, что является противником «гигантомании в применении принципа „летающего крыла“ для осуществления конструкций самолетов».

Обращаясь ко мне, Б. Н. Юрьев сказал: «Мне очень жаль, Борис, но, по-видимому, эта схема пройдет стороной как оригинальность. Были гиганты типа „Максим Горький“, летающие лодки „дорнье“ с восемью моторами, но у меня сейчас нет оснований утверждать, что авиация возвратится к гигантам самолетам любого типа».

Однако пришло время, и авиация не пренебрегла перспективой создания сверхгрузоподъемных самолетов.

Достаточно вспомнить, например, об «Антее». Но это отнюдь не гигантомания, а естественный результат развития авиационной науки и техники.

…Так получается, что каждое изобретение, каждая конструкция, едва появившись в, казалось бы, законченном виде, обнаруживает свою… незавершенность! Автору хорошо видны слабость и несовершенства его детища.

Вернее, он знает, что если эти изъяны не заметны на первый взгляд, то практика непременно откроет их в самой отработанной и на диво слаженной модели. И тогда как в песне: «все опять повторится сначала»; коль скоро задача ясна, мысль уже готова получить новый импульс, толчок, путеводный принцип. И рано или поздно она этот импульс получает. Начинается мобилизация всех ресурсов: знаний, опыта, интуиции, воображения и памяти.

Решение, конечно, приходит — в одних случаях легко и быстро, а других не скоро и с большой натугой. Но этот загадочный импульс, первый толчок в плодотворном направлении всегда будет самым важным моментом творческого процесса. Здесь, в этот волнующий миг, изобретатель ближе всего к художнику и поэту и более всего на них похож, ибо в нем срабатывает та же способность, которая позволяет «на ноже карманном найти пылинку дальних стран…».

Перекур на свой лад

Когда человек привыкает к определенному ритму жизни, многое в его поступках и действиях приобретает черты автоматизма. Заученным, бездумным может быть не только привычное движение, каким вы завязываете шнурки ботинок. Вы сбегаете по знакомой лестнице, даже не глядя под ноги, — это уже цикл автоматически совершаемых движений. В самой вашей работе, какова бы она ни была, заметную долю составляют автоматические действия. Уж, кажется, на что творческая профессия — музыкант, но когда ему приходится в кинотеатре исполнять перед каждым вечерним сеансом одни и те же вещи, да еще не один день подряд, поверьте, в его творческий труд внедряется много механического, автоматического. Пальцы его перебирают клавиши, а мысли улетают далеко-далеко от музыки.

Заложив в человеке эту способность к заученным, бессознательно воспроизводимым комбинациям движений, к автоматической деятельности, природа, как говорили в старину, мудро позаботилась о том, чтобы человек экономно расходовал энергию, потребляемую его мозгом и нервной системой. Учеными получены интереснейшие данные о затратах этой нервной энергии — они поистине ошеломляющие. Ведь если бы нам приходилось осмысленно, мобилизовав для этого деятельность нашего сознания, делать каждый шаг, мы упали бы от изнеможения, от страшного нервного переутомления прежде, чем добрались до ближайшей автобусной остановки!

А на творческий процесс, где все происходит в минимальнейшей степени механически и в огромной мере с мобилизацией всех возможностей мозга, затрачивается, конечно, еще больше творческой энергии. Она расходуется, кстати, и в те моменты, когда изобретатель, к огорчению своих начальников, сидит без движения и затуманенным взором смотрит в потолок. Теоретически вполне возможно, что именно в этот момент его напряженно работающий мозг найдет долгожданное решение какой-то технической задачи.