Загадочная пленница Карибов

— Джентльмены, а теперь, если позволите, мне нужно на командную палубу. Через полчаса пробьют склянки к полуденной вахте, а до тех пор нужно успеть еще кое-что сделать. Прошу меня извинить.

— О, конечно, мистер О’Могрейн. — Магистр блеснул глазами из-за толстых стекол. — Но не уходите, прежде чем примете нашу особую благодарность. Это было чрезвычайно интересно, поучительно и… э-э… слегка жутковато.

Витус, обняв друга за плечи, согласно кивнул:

— Честное слово, господин штурман, так оно и есть. Это было действительно впечатляюще. Теперь «Галант» стал нам ближе, почти что старый друг. А посему: Go raibh maith agat!

— Ta failte romhat! — улыбнулся О’Могрейн.

ПИРАТ ДЖОН-ЧЕЛЮСТЬ КАТТЕР

Я — Челюсть! И, прежде чем ты умрешь, тебе будет дозволено послушать мою песню!

Двумя днями позже, а именно 19 января 1578 года, на расстоянии всего пятидесяти миль западнее «Галанта» с попутным ветром мчался другой парусник. Это был боевой корабль поколения New Fighting Galleons[20], одна из жемчужин английского кораблестроения. Он равнялся ста пятнадцати футам в длину, а его грот-мачта, равно как и фок-мачта, гордо несли по три прямых паруса; к тому же ради лучшей маневренности еще две мачты на корме красовались латинскими парусами, и впереди, на бушприте, раздувался огромный парус.

Галеон был быстрым и маневренным и тем не менее хорошо вооруженным: шестнадцать тяжелых пушек по восемь с обоих бортов батарейной палубы, двенадцать более мелких шпрингалов на главной палубе и, не в последнюю очередь, шесть мортир, равномерно распределенных по всей длине фальшборта.

«Виджиленс»[21], корабль превосходный во всех отношениях, сошел со стапелей anno 1570 под ликование народа. Был у него только один недостаток, и немалый. Теперь он назывался «Тормент оф Хэлл»[22], и английский флаг с красным крестом на белом поле, который когда-то гордо развевался на его мачте, давно исчез. Его место занял пиратский флаг — черное полотнище с двумя белыми перекрещенными костями, а над ними вместо обычного на пиратских кораблях черепа — одна громадная нижняя челюсть с оскаленными зубами.

Человек, который командовал под этим флагом, стоял сейчас на главной палубе в окружении своих сотоварищей и обводил взглядом толпу, требуя тишины. Тот, кому не приходилось видеть его раньше, при встрече с ним сразу бы понял, почему его флаг выглядел так необычно. Потому что сам он был обладателем челюсти щелкунчика — широкой, зубастой, перемалывающей все.

Он вымахал крупным, тяжеловесным и, вооруженный до зубов, своим видом внушал панический страх всякому. Шпагу, которая висела в позолоченных ножнах на одном его боку, с другого боку дополняла острая как бритва рапира; спереди всем на обозрение за пояс были заткнуты два огромных разбойничьих пистолета и кинжал дамасской стали. Но мало кто знал, что этим арсенал капитана далеко не исчерпывался. В каждом сапоге у него было спрятано по остроконечному стилету, а на спине, промеж лопаток, под камзолом и рубахой — нож, на крайний случай. Кто бы ни намеревался победить Джона-Челюсть Каттера, должен был одолевать одно оружие за другим, а это пока никому не удавалось. Поэтому Джон-Челюсть и был до сих пор неизменным предводителем и капитаном на этом корабле.

Он вытащил из-за пояса кинжал и коварно улыбнулся, глядя, как двое его людей схватили одного из своих и потащили к грот-мачте.

— Ты меня обворовал, Хьюитт, — произнес он сладко, как если бы делал комплимент красивой женщине.

Хьюитт, молоденький, едва вышедший из отрочества парнишка нежной наружности, взвился, но тут же был грубо скручен за руки.

— Нет, Челюсть, нет! Я ничего не крал у тебя! Клянусь своей бессмертной душой, это был не я! Поверь мне!

Джон-Челюсть кивнул. «Конечно, не ты, маленький засранец, — подумал он. — Я точно знаю, что это были Смит и Эванс, оба сейчас вон как стараются держать тебя. Это они сперли алмазы из моей каюты. Только вот, башка твоя стоеросовая, и тот и другой в авторитете на борту и строят мне козни, поэтому-то я уж лучше покараю тебя, балду. Я ученый: никогда не затевай боя, пока не уверен, что выиграешь его! А со Смитом и Эвансом я еще не на той позиции. Парочка доносов отсюда, парочка ябед оттуда, пара угроз — и я покажу им, с кем они имеют дело! С живых шкуру спущу! Так пусть до этого не подозревают, а то мало ли что взбредет им в голову! Жаль, засранец, но придется тебе поплатиться!»

А вслух он сказал:

— Ты украл у меня алмазы, Хьюитт. Прошлой ночью. Ты пробрался в мою каюту, пока я был на палубе, и стибрил их. Смит и Эванс тебя видели, так, парни?

Оба мазурика удивленно вытаращились, а потом ревностно закивали:

— Да, да, Челюсть, так оно и было! Да! Да, точно, да!

— Вот видишь? А знаешь, Хьюитт, как мы поступаем с такими, как ты? — Его взгляд озверел, глаза налились кровью. — Давай, Смит, придави правую руку этого собачьего отродья к мачте!