Загадочная пленница Карибов

После обеда к нему зашел палубный матрос Амброзиус, доложился по полной форме и испросил разрешения отслужить на главной палубе молебен:

— Хотя сам я католической веры, — не утаил он, — но Бог, которому я молюсь, Тот же, что и у англиканцев. Служба займет около часа, а с совместными песнопениями, может быть, часа полтора.

Стаут ушам своим не поверил. Этот бывший монах хочет оторвать его людей от работы! Он прогнал Амброзиуса прочь и посчитал дело исчерпанным. А потом его бросило в жар: как капитан он же обязан пригласить к своему столу в вечер двадцать четвертого декабря самых важных персон на судне! Обычай, которому столько же лет, сколько и самому христианскому мореходству, и которым при всем желании невозможно пренебречь. Стол будет стоить ему бешеных денег! Скряга застонал и послал за своим новым корабельным коком. Карлик явился мигом.

— Уи, господин капитан, где жмут коряги?

Стаут пропустил мимо ушей, что к нему опять обратились не по форме. Его тянули за душу другие заботы.

— Что вы можете завтра, двадцать четвертого, поставить на мой стол? У меня будут гости.

— Уй, на стол? Уй, гости? Щёй-то? — Новый кок не понимал или придуривался.

Стаут раздраженно махнул рукой в сторону стола из красного дерева, на котором были разложены карты.

— За этим столом я имею обыкновение в Рождественский сочельник принимать гостей. Какие блюда я могу им предложить?

— Уи, уйю! Крестьянскую пушку, легкую мортиру, зеленую шутиху и старое полено — все зазубренное и ржавое. А к ним слизней и сивую кобылу.

Капитан побагровел и надулся, как индюк.

— Говорите вразумительно!

— Уи-уи! — Карлик низко поклонился. — Крестьянская пушка — это фасоль, мортира — горох, шутиха — сыр, полено — хлеб. И все заплесневелое и засохшее.

— Попридержите язык!

О том, что на его стол будет подана матросская еда, само собой, не могло быть и речи, несмотря на всю его скупость. Стаут лихорадочно соображал. Его собственные запасы были смешны до слез, особенно теперь, когда пропала овца. По правде сказать, у него только и осталось, что петух, но он не собирался кормить курятиной еще кого-то. Хотя… Есть еще полбочонка студня из свиной головы, крепкого посола. Но этого даже при самом бережливом раскладе на всех, кого следует пригласить, не хватит… Гоп-ля! Поток Стаутовых мыслей запрудило. А вообще-то, сколько людей он должен пригласить?

Он принялся считать вслух, загибая палец при упоминании имени каждого гостя:

— Будут приглашены… э-э-э… естественно, мистер Джеральд как мой первый помощник… — Позвать к столу Джеральда, старшего офицера, было само собой разумеющимся, как и штурмана. — Потом мистер О’Могрейн… э-э-э… далее Витус из Камподиоса, мой корабельный врач, еще… — Стаут споткнулся, его воротило с души звать за стол недомерка, которого все называли Магистром, но, с другой стороны, он был пассажиром, оплатившим вояж, и к тому же ученым. — Значит, магистра Гарсиа… э-э… так сказать, друга моего врача…

— Я тож кореш кирургика, и не с заднего фасаду.

— А вы прикусите язычок. Вы кок, и ничего больше. — Стаут не желал, чтобы его сбивали с мысли. — Так, где я остановился? Ах да, магистр Гарсиа… Вот, пожалуй, и все.

— Не-не, капитан! Вы щё не прикинули двух сучек!

— Двух су…? Ах ты, черт возьми! Вы имели в виду двух пассажирок?

Ублюдок был прав, он совсем упустил дамочек из виду. Хотя одна из них, та, с полными грудями, была совсем недурна. Конечно, девчонки — это два лишних рта за столом, но опять же отвлекут своими прелестями едоков.

— Ну, хорошо, — согласился Стаут, — две дамы тоже получат приглашение.

Скряга загнул еще два пальца и с тоской посмотрел на оттопыренный мизинец на второй руке. В общей сложности шестеро. А это значило, что кроме него лакомиться пиршеством будут еще шесть голодных ртов. Лакомиться — да. Но чем? Этот вопрос все еще требовал разрешения. Должно же быть что-то, что, с одной стороны, насытит всех едоков, а с другой — будет не из матросской кухни! Что-то, что-то такое… Есть! Ответ нашелся сам собой. Теперь он знал, чем будет потчевать эту ораву! И как это сразу не пришло ему в голову? Он сделал карлику знак подойти поближе и продиктовал ему все необходимое…

Он повелевал облакам свыше и отверз двери неба… и одождил на них манну в пищу, и хлеб небесный дал им… Хлеб ангельский ел человек; послал Он им пищу до сытости… Он возбудил на небе восточный ветер и навел южный силою Своею… и, как пыль, одождил на них мясо и, как песок морской, птиц пернатых… поверг их среди стана их, около жилищ их, — …и они ели и пресытились; и желаемое ими дал им…