Загадочная душа и сумрачный гений

Поймав удивленный взгляд Вадима, упавший на инвалидное кресло в углу комнаты, Александра Федоровна, оставив с княжной новую фрейлину, юную баронессу Буксгевден, которую пару месяцев назад взяли принимать у Сонечки дела, кивком головы пригласила Банщикова сопроводить ее. Когда дверь в коридор закрылась за ними, царица, порой так бесконечно далекая и холодно-высокомерная, как Снежная Королева, неожиданно крепко взяла Банщикова под локоть и выдохнула прямо в ухо:

— Спасибо, Михаил Лаврентьевич. Спасибо, мой дорогой… Ах, бедная девочка, — во вздохе и взгляде ее внезапно всколыхнулось столько боли и тоски, что Вадим опешил:

— Но, Ваше Величество, нет нужды так волноваться. Все будет в порядке. Только ей нужно перевязки вовремя делать. А послезавтра снять швы.

— Нет, Михаил Лаврентьевич. Никогда… В порядке — уже никогда…

— Как так? Но почему?

— Сонечка умрет. Ее умереть опухоль. Большая. Тут… — и Александра Федоровна, до сих пор не слишком хорошо говорившая по-русски, предпочла показать рукой, где именно больное место у несчастной девушки, — Врачи, все… и в Германия. И здесь. И милый наш Гирш… все говорят: пять лет. И конец. Но, наверное, меньше, чем пять лет…

Боже, я ее так люблю. Такая хорошая! И так плохо. Так ПЛОХО…

Казалось, что этот взгляд прожжет Вадима до каблуков.

— Государыня, Вы позволите, если и я посмотрю ее? — неожиданно для самого себя предложил Вадим.

— Я спрошу. Если она не возразит. Конечно, посмотрите. Я прошу Господа о милости каждый день. Но все говорят одно: много — пять лет.

И Вы же, Вы… военный доктор. Рана, кровь, скальпель. Это ваше дело. Но и Гирш, и Боткин сказали, что делать резекцию уже нет никакой возможности. Конечно, то, что Вы нашли такой удивительный способ помощи нашему Алешеньке — это чудо Господне. И я верю Вам, и во всем уповаю на Ваше искусство. Но здесь — другое. Ее уже поздно резать. Для нее это — сразу смерть.

— И все-таки, я должен убедиться…

Вадика пригласили к княжне Орбелиани после полудня. Девушка, хоть и смущалась, но стойко и безропотно позволила себя осмотреть. Увиденное удручало. Явная опухоль, здоровенная, уже захватившая два позвонка в нижнем отделе позвоночника. Несомненно, прогрессирующая. Бедняжке было трудно лежать на спине, а без костылей она не могла даже выйти из комнаты.

Но… было что-то в облике врага такое, что заставило Банщикова-врача внутренне напрячься. Его чутье, шестое чувство, подсказывали: что-то тут не так. Пальцы не верили! Его пальцы прирожденного диагноста упорно не соглашались, что под ними — онкология. Почему? Если бы знать? Хотя… да! Температура. Эта дрянь явно теплее, чем тело вокруг.

Тогда, что дальше? А дальше доктор Вадик просто впал в ступор. Когда узнал, что все началось с жара. Что скачки небольшой температуры у нее иногда случаются, и что КРОВЬ НА ИССЛЕДОВАНИЕ у Сонечки никто не брал.

Через час все было ясно. Хвала микроскопу и доктору Коху. Сомнений никаких — у девушки костный туберкулез. Очаговая форма. С одной стороны — если быстро получится завершить со стрептомицином — не только спасем, не только ходить и на лошади скакать будет, но и детей рожать. С другой стороны — скрытый бациллоноситель в царской семье! Час от часу! Только Гиршу пока не говорить, иначе удар хватит старика лейб-медика: тут чахотка — пока та же смерть, только еще и заразная. А он не досмотрел…

Значит, остается одно: переговорив с Николаем, срочно забирать бедняжку к нам, в Институт. Палату соорудим. Сначала — на витамины. И как наши «плесеньщики» будут готовы к клиническим испытаниям, — начнем вытаскивать пассию Густава Карловича с того света. Так что, господин «может быть будущий фельдмаршал», любимую женщину я тебе спасу. Но вот в Карелии «Линию Маннергейма» фиг ты у нас построишь…

* * *

Беды и проблемы обычно поодиночке не ходят. Вадик в очередной раз убедился в этом в тот же вечер. В который уже раз. Едва схлынуло напряжение по поводу состояния здоровья княжны Орбелиани, и Банщиков отпросился подышать свежим воздухом вместе с Ольгой Александровной, как случилось второе ЧП. Только в этот раз совершенно иного масштаба…

Сумерки уже вступили в свои права, когда к дворцу резво подкатил и остановился перед царским подъездом парноконный возок, из которого тотчас выскочили две дамы в шикарных собольих шубках. Не отвечая на приветствия слуг и дворцовых гренадер, они, суматошно поскальзываясь, взбежали вверх по лестнице, едва не столкнувшись в дверях. Со стороны это их внезапное явление выглядело несколько комичным. Однако смутное предчувствие неприятностей, не позволило Вадику улыбнуться. Не просто так «галки» прилетели. Ольга, досмотрев сценку на крыльце, с интересом протянула:

— Уж и не ждали мы никого, на ночь глядя. А смотри-ка: Стана с Милицей[5] приехали. И несутся, как будто на пожар.

— Угу. Слава Богу, сегодня одни, без Николаши. Оба Николаевича еще вчера должны были выехать в Гельсингфорс с генерал-адмиралом и его моряками. Я, вообще-то думал, что эти дамы прокатятся с ними, зря что ли Государь им свой поезд выделил?