Загадка Ситтафорда. Почему не Эванс?

Ронни пошел в соседнюю комнату и принес маленький столик, которым пользовались и в прошлый раз. Он установил его посреди комнаты, вокруг расставили стулья. Никто не разговаривал. Эксперимент был явно непопулярен.

– По-моему, все правильно, – сказал мистер Рикрофт. – Мы можем повторить то, что было в прошлую пятницу, при совершенно аналогичных условиях.

– Не совсем, – возразила миссис Уиллет. – Не хватает мистера Дюка.

– Верно, – сказал мистер Рикрофт. – Жаль, что его нет. Ну что ж, будем считать, что его заменил мистер Пирсон.

– Брайан, я умоляю тебя, не принимай участия! – закричала Виолетта. – Не надо, прошу тебя!

– Какое это имеет значение? Все равно все это чушь.

– Это совсем другой дух, – строго сказал мистер Рикрофт.

Брайан Пирсон не ответил и занял место рядом с Виолеттой.

– Мистер Эндерби… – начал было Рикрофт, но Чарлз перебил его:

– Меня при этом не было. Я журналист, и вы мне не доверяете. Я буду записывать все, что происходит. Согласны?

На том и порешили. Таким образом, все было согласовано. Шестеро заняли места вокруг стола. Чарлз выключил свет и сел на каминную решетку.

– Одну минутку, – сказал он. – Сколько сейчас времени? – И посмотрел на часы при свете пламени камина. – Вот странно, – сказал он, – как раз двадцать пять минут шестого.

Виолетта слегка вскрикнула.

Мистер Рикрофт строго сказал:

– Молчание!

Потянулись минуты. Атмосфера была совершенно иной, чем неделю назад. Ни приглушенного смеха, ни шепота – только тишина, нарушенная наконец негромким стуком стола.

Раздался голос мистера Рикрофта:

– Здесь есть кто-нибудь?

Снова стук, нет, не стук – грохот.

Виолетта пронзительно закричала, а миссис Уиллет заплакала.

И успокаивающе прозвучал голос Брайана Пирсона:

– Ничего страшного. Это стучат в парадную дверь. Я пойду открою. – Он вышел из комнаты.

Все молчали.

Вдруг дверь распахнулась, и зажегся свет.

В дверях стоял инспектор Нарракот. Позади него – Эмили Трефусис и мистер Дюк.

Нарракот шагнул в комнату и заговорил:

– Джон Барнэби, я обвиняю вас в убийстве Джозефа Тревильяна в пятницу, четырнадцатого числа текущего месяца, и при этом предупреждаю вас, что все, что вы можете сказать, будет записано и будет использовано в качестве доказательств.

Глава 30 ЭМИЛИ ОБЪЯСНЯЕТ

Гости, удивленные до того, что лишились дара речи, обступили Эмили.

Инспектор Нарракот вывел арестованного из комнаты.

Первым обрел голос Чарлз Эндерби.

– Эмили, ради бога, ну хоть слово, – сказал он. – Я сейчас помчусь на телеграф. Каждая минута дорога.

– Да, майор Барнэби убил капитана Тревильяна.

– Ну, я видел, как Нарракот арестовывал его, и полагаю, что инспектор в своем уме. Не спятил же он вдруг? Но как такое могло произойти? Я хочу сказать, как Барнэби мог убить Тревильяна в пять – пять двадцать, если?..

– Не в пять двадцать, а без четверти шесть.

– Но и в этом случае…

– Я понимаю. Вы бы никогда не догадались, просто не додумались бы до этого. Лыжи– вот в чем объяснение, лыжи.

– Лыжи? – изумились все.

Эмили кивнула.

– Да. Он ловко устроил с этим столоверчением. Это не было случайным и не было неосознанным действием, как думали мы с тобой, Чарлз. Это была та вторая альтернатива, которую мы с тобой отвергли: сделано намеренно. Он видел, что приближается снегопад, уничтожит все следы и ему можно действовать в совершенной безопасности. Он создал впечатление, что капитан Тревильян умер, и заставил всех волноваться. Он и сам притворился, что очень расстроен, и настоял на том, чтобы пойти в Экземптон.

Он пошел домой, надел лыжи (они хранились в сарае вместе с другим спортивным инвентарем и снаряжением) и пустился в путь. Он был мастером в этом деле, а дорога – все время вниз по склону – замечательная. Спуск обычно занимает всего десяток минут.

Барнэби подобрался к окну и постучал. Ничего не подозревая, капитан впустил его. Затем, когда Тревильян повернулся к нему спиной, он воспользовался случаем и ударил его этой штукой. У-фф, мне просто тошно об этом подумать. – Ее прямо передернуло.

– Все это было совсем не трудно. У него была масса времени. Он, должно быть, вычистил и вытер лыжи, затем поставил их в стенной шкаф в столовой, среди прочих вещей. Затем, я полагаю, он выдвинул ящики, разбросал все и выставил окно, чтобы создать видимость ограбления.

Потом, уже перед восемью часами, ему оставалось только выйти окольным путем на дорогу и прийти таким запыхавшимся, как будто он пешком проделал весь путь от Ситтафорда. Поскольку никто не подозревал о лыжах, он был в полной безопасности. Врач не ошибся, сказав, что смерть наступила по крайней мере два часа назад. И, как я уже заметила, поскольку никто не догадывался о лыжах, у майора Барнэби было безупречное алиби.

– Но они же были друзья, Барнэби и Тревильян, – сказал мистер Рикрофт. – Старые друзья. Всю жизнь были друзьями. Это непостижимо.

– Я не знаю, – сказала Эмили. – Это и для меня загадка. Я не могла понять за что. Я гадала, гадала и решила пойти к инспектору Нарракоту и мистеру Дюку. – Она умолкла и посмотрела на невозмутимого мистера Дюка. – Можно, я скажу им? – спросила она.