Загадка Сфинкса

В тот вечер Марии не спалось. Она на кухне в полной темноте (чтобы не разбудить бабушку) допивала уже четвертую чашку чая. Все произошедшее на дискотеке никак не могло уложиться в голове. «И почему Игорь Алексеевич это сделал? Он не просто следил за порядком и устранил нарушителя. Тогда бы мог ничего про меня не говорить. Мог не говорить, но сказал... Зачем? Может, я ему не безразлична? И этот взгляд на уроках... А как он «отчитал» Макса! Получается, что Игорь Алексеевич вступился за меня. Какой благородный поступок! И какой благородный человек...» Маша вылила в раковину остатки чая и, помыв бокал, отправилась спать.

Глава III . Настоящая подруга

Даже в воскресенье Мария Мельникова всегда просыпается очень рано. Вот и сегодня она встала с кровати в семь ноль-ноль. Все отдыхают по-разному, для Маши же отдых – сделать дома генеральную уборку, помочь бабушке, или просто почитать интересную книжку.

Когда все полы в доме были вымыты, кролики накормлены, а ужин приготовлен, Мария уселась за письменный стол и включила настольную лампу. Накануне она взяла в библиотеке интересную историческую книгу, как раз по той теме, которую десятые классы сейчас проходят в школе. За окном собирались темные дождевые тучи, и Машу это даже радовало – Марина не придет с милым предложением погулять.

Историю Мария любила всегда, но сейчас начала читать с каким-то особым интересом.

За окном лил противный дождь, капли которого по воле ветра попадали через форточку на подоконник. Маша подошла к окну, чтобы закрыть форточку, но неожиданно остановилась. За окном все было серым и мрачным. Если бы художник рисовал в этот день картину, то, несомненно, использовал бы лишь белые и черные краски. Тающий снег постепенно обнажал сырую землю, а на темных деревянных постройках вороны клевали засохший кусок хлеба. Маша закрыла форточку и поежилась: в доме было очень холодно. Но от окна все же не отошла; ее настроение было подстать погоде – на душе так же печально, холодно и тоскливо. Девушка наблюдала за суетливыми воронами, за падающими дождевыми каплями, и от этого становилось все грустнее. Мария отвернулась от окна и прижалась спиной к стене. Потом зачем-то снова взглянула в окно, закрыла глаза, и крупная слеза застыла на ее густых черных ресницах. Крупная кристально-чистая слеза, виной которой стала первая любовь.

«Я постоянно о нем думаю, мечтаю о чем-то... А я не должна. Не должна. Кто он, и кто я... Действительно: кто я? Наивная глупая дурочка, которая, кажется, влюбилась в учителя. А влюбилась ли? Боже мой, я не знаю... Все так запуталось! Как же часто мы говорим, что не можем понять друг друга, что нам трудно это сделать. Теперь я поняла, что, говоря так, мы нагло врем. Нагло и бессовестно врем. Или просто ошибаемся. Гораздо труднее понять самого себя. Ну почему, почему? Нам никогда не быть вместе. Просто абсурд даже и думать об этом. Но почему же тогда я не могу выкинуть его из головы?» Маша сама не заметила, как произнесла этот вопрос вслух. Но вокруг было все также тихо, и лишь сердце отозвалось на ее вопрос незнакомой тупой болью.

Закончился дождь, и Маша уже начала одеваться, когда в ее комнату вошла Тамара Алексеевна:

– Машунь, а ты далеко собралась? – забеспокоилась женщина. – Там такая слякоть на улице.

– Я к Марине. Хотя вряд ли ее можно застать дома. Даже в такую погоду.

– Но если ее не будет дома, ты не ищи ее на улице. Мало ли где она может пропадать. И долго у нее не засиживайся, а то я переживаю за тебя. Сейчас ведь такое время опасное. Мало того, что в городе по улицам преступники разгуливают, дак еще и у нас в Степном уж больно часто стали на людей нападать. Вот только на прошлой неделе у Нины Семенны кошелек вытащили и...

– Хорошо, бабуля, я недолго, – перебила Маша Тамару Алексеевну и чмокнула в щеку.

– Машка, привет! – завопила обрадованная Марина, которая все-таки оказалась дома.

– Пойдем прогуляемся?

– Пошли, только подожди, оденусь теплее. Я ведь простудилась, и родители меня никуда не пускают, чтоб хуже не стало. А с тобой пустят. Ты им нравишься.

– Марин, а может действительно тогда не стоит никуда идти? Я себе твоей смерти не прощу.

– Да что со мной случится?! Я же тепло оденусь! Тем более, я уже почти выздоровела.

– Ну тогда одевайся не просто тепло, а очень тепло.

Девушки в полном молчании прогуливались около пруда. Марина изнывала от нетерпения. Для ее подруги было не характерно гулять воскресным днем в такую погоду вместо того, чтобы делать уроки. Маша вообще очень «домашняя» девушка. Марина Канина сделала вывод, что подруга хочет с ней о чем-то поговорить, но начать разговор первой не решалась: «Пусть с мыслями соберется, успокоится. Она, конечно, скрывает, но я ведь вижу, что нервничает». Ждать Марине пришлось недолго, Маша медленно, обдумывая каждое слово, заговорила:

– Марина, ты это заметила раньше меня. Не могу я Игоря Алексеевича из головы выкинуть. Постоянно о нем думаю. Знаешь, я даже представляла: как бы было здорово, если бы я не была его ученицей, если бы я была старше... Тогда бы...