Загадка сфинкса

У себя на родине, во Франции, Шампольон нашел сравнительно небольшое число египетских памятников. Ведь все богатейшие находки, сделанные экспедицией Наполеона, в том числе и Розеттский камень, были конфискованы англичанами и направлены на хранение в Британский музей, где они находятся и поныне. Тогда ученый едет в Италию, прежде всего в Турин, где хранилось наибольшее в мире собрание египетских древностей. В Турине среди лоскутков папируса, которые сотрудники музея считали негодным хламом, Шампольон открывает подробный список фараонов, правивших Египтом с древнейших времен. Это был бесценный документ, легший в основу хронологии страны пирамид.

Кроме Турина, Шампольон посещает другие итальянские города, в том числе «вечный город» Рим, где он успешно читает надписи на обелисках, которые так неудачно пытался некогда расшифровать Афанасий Кирхер. Поездка по Италии проходила не только в поисках памятников Египта. Шампольон читал лекции о иероглифическом письме и его дешифровке, вызывавшие большой интерес. И здесь слушатели разбивались на два лагеря — противников и сторонников. В итальянской печати публиковались хвалебные отзывы о Шампольоне. Но вместе с тем в газетах и журналах печатались статьи, где он изображался то плагиатором, то бунтовщиком, то безбожником, ибо Шампольон говорил о многих тысячах лет существования египетской цивилизации, что противоречило догматам церкви о сотворении мира.

Вернувшись во Францию, Шампольон продолжает свои изыскания: пополняет словарь, пишет новые разделы грамматики, переводит египетские надписи. И у себя на родине ему приходится выслушивать то похвалы, то хулу, то получать награды (орден Почетного легиона), то оскорбления (много раз ему, отцу египтологии, отказывали с должности профессора египтологии в Коллеж де Франс). В 1828 году Шампольону удается убедить французское правительство снарядить научную экспедицию в Египет. И вслед за мечтой о дешифровке иероглифов сбывается вторая мечта детства — увидеть страну пирамид воочию. В середине 1828 года Шампольон во главе экспедиции прибывает в Египет, где, по образному выражению Керама, попадает «примерно в такое же положение, в каком очутился бы зоолог, сумевший по остаткам костей и окаменелостей восстановить облик динозавра, если бы он внезапно перенесся в меловой период и увидел бы это доисторическое животное воочию».

В стране пирамид Шампольон проводит полтора года, проделав поистине титанический труд. Только рукописное наследие, оставленое им в связи с египетской экспедицией, занимает около 20 огромных томов. «Египет пройден шаг за шагом, и я останавливался всюду, где только время сохранило какие-либо остатки античного блеска; каждый памятник был предметом специального исследования; я попросил зарисовать все барельефы и скопировать все надписи, которые могли пролить свет на первоначальное состояние народа, имя которого связано с древнейшими литературными преданиями, — пишет Шампольон. — Материалы, которые я собрал, превзошли все мои ожидания. Мои портфели хранят в себе величайшие сокровища, и я считаю себя вправе сказать, что история Египта, его религии и созданного им искусства станет нам известна и будет правильно оценена только после опубликования рисунков, явившихся плодом моего путешествия». А в письме к брату он говорит о том, что «мои ожидания не обманули меня, и многое из того, что я лишь смутно предполагал, приняло здесь осязаемые формы и неопровержимую достоверность». Найденный им «ключ» помогал читать не только надписи на предметах, находящихся в европейских коллекциях, но на родине иероглифов, в Египте, — на храмах, дворцах, статуях и гробницах эпохи фараонов.

Из Египта Шампольон привез более полутора тысяч зарисовок и окончательное подтверждение правильности своей дешифровки. Не дав себе времени на отдых, вернувшись во Францию, он принимается за обработку привезенного материала. Иероглифическая грамматика и словарь также отнимают массу времени и сил. А между тем чрезмерный труд, постоянное напряжение, годы лишений, выпавших на его долю в молодости, злобные и несправедливые выпады противников и завистников — все это подтачивает силы Шампольона. В ночь с 3 на 4 марта 1832 года гениального ученого не стало. Последние месяцы жизни, предчувствуя свою кончину, он все время и все силы отдавал работе над иероглифической грамматикой, ибо справедливо полагал, что смерть должна унести в могилу его тело, а не знания, завещанные людям.

Глава IV Камни в фундамент пирамиды

«Он не унес с собой в могилу науки, зародыш которой заложен в его творениях… он оставил нам иероглифическую грамматику, которая служит залогом тому, что созданная им наука никогда не погибнет».

(Из некролога, 1832 г.)