Загадка последнего Сфинкса

— Припаркуйся где-нибудь и жди, — велела Астра водителю. — Будем выходить, подъедешь. Я позвоню.

Карелин продолжал сидеть в машине с застывшим невидящим взором.

— Что с тобой? — наклонилась к нему Астра. — Уснул с открытыми глазами?

— А?

В первую секунду он, ничего не соображая, глядел на странную женщину в нелепом наряде, без парика, небрежно причесанную…

— Приехали! — засмеялась она. В ее черных зрачках прыгали чертики.

Астра! Баркасов! Картина… Кнопф… Сфинкс… убийства… — короткими вспышками высветилось в сознании Матвея. Он вздрогнул и очнулся, ожил.

Баркасов встретил гостей в маленьком прохладном холле, один угол которого занимала вешалка, другой — жесткие кожаные диваны, и повел к себе в кабинет. Там у стены на стульях стояла картина.

— Ну-с, сразу, как говорится, возьмем быка за рога, — посмеивался артист, пропуская «коллекционера» вперед. — Фернанд Кнопф, «Ласки»! — тоном фокусника, готового вот-вот выпустить из рукава стайку голубей, произнес он.

Астра издала слабый возглас — то ли вздох, то ли стон — и замерла, припав взглядом к полотну. Матвей оторопело стоял, не понимая, что ему следует делать. Проконсультироваться по дороге сюда он не успел и теперь молча, делая вид знатока живописи, изучал картину.

На ней были изображены молодой мужчина, скорее даже юноша с копьем и… сфинкс с женским лицом и туловищем леопарда. Сфинкс прильнул к юноше, а тот смотрел куда-то вдаль. Позади этой пары простирался скудный пейзаж и виднелась стена, испещренная какими-то знаками.

«Этого еще не хватало! — подумал Карелин. — Что за нашествие мерзких тварей?!»

Баркасов истолковал выражение его лица как сомнения в качестве копии и пустился расхваливать работу, выполненную, по его словам, неизвестным, но на редкость талантливым художником.

— Отличить такую искусную копию от оригинала сможет только хороший эксперт, — говорил он. — А вы будете любоваться изысканной символикой и тонким колоритом картины, ее удивительными образами. Ведь кисть неведомого мастера повторила все в точности… словно отразила в зеркале творение Кнопфа!

— Да, однако это все же подделка, — вяло сопротивлялся «коллекционер».

Артист воздел руки к потолку с пострадавшей от времени лепниной.

— Можно подумать, вы приобретаете картину для Лувра или галереи Уффици! — с комичной гримасой произнес он. — Или собираетесь выставлять ее на престижный аукцион!

Астра прыснула, прикрывая губы рукой. Матвей сердито кашлянул.

— Да и цена на подлинник была бы запредельная, — продолжал агитацию Баркасов. — А вы, смею предположить, не Рокфеллер.

— Истинный ценитель сразу заметит, что…

— Где вы видели истинных ценителей? — перебил артист. — Времена братьев Третьяковых канули в Лету. Или вы принимаете у себя исключительно отпрысков аристократических фамилий?

— Нечто в этом роде… — неопределенно выразился Матвей.

— Тем более! — расплылся в слащавой улыбке Баркасов. — Кнопф, кстати, сам был из австрийских аристократов. Его отец служил судьей в Брюгге. Там до сих пор сохранилась фамильная гробница, на которой можно разглядеть герб с грифоном. Художник считал грифона личным символом. Он обожал изображать мистических существ на своих картинах.

— А почему здесь сфинкс сам на себя не похож? — блеснула эрудицией Астра. — У него должно быть тело льва!

Комик тщательно изучил предмет обсуждения и не ударил в грязь лицом.

— Кнопф написал… э-э… женскую ипостась сего монстра, на античный манер. У сфинкса, как видите, лицо женщины — сестры художника Маргарит. А тело леопарда в средневековой символике выражает вожделение. Женщина-сфинкс приникла к юноше Эдипу, поставила его перед выбором: наслаждения или власть.

— Юноша тоже похож на… Маргарит, — заметил Карелин.

— Совершенно верно! — обрадовался артист. — Юноша — андрогин, его преодоленная сексуальность позволяет ему близость с женской красотой, без боязни поддаться соблазну. Добродетель и порок имеют одно лицо. Как не запутаться? Трагедия Эдипа проистекает из поверхностного восприятия жизни и отражает трагедию человека так такового, который, не умея или не желая познавать свои истоки, обречен на ошибки и страдания.

— Эдип разгадал загадку Сфинкса и стал царем Фив, — сказала Астра. — Но это его не спасло. Потому что собственная тайна Эдипа так и осталась за семью печатями.

Баркасов перевел удивленный взгляд с картины на нее, покачал головой.

— А вы интересно мыслите, — уважительно произнес он. — Искусство — это же откровение, которое один человек передает другому на уровне… духа.

— Перейдем к прозе жизни, — вмешался в их философскую беседу Матвей. — Сколько стоит эта копия? Я начинающий собиратель живописи и пока не усвоил все нюансы и тонкости сего почетного и… гм… весьма разорительного занятия.

— Напротив, прибыльного! Приобретение предметов искусства считается лучшим вложением капитала. Впрочем, вы правы, пора поговорить о цене. Она невысока, если учесть…

— Сколько? — потеряла терпение Астра.