Загадка о тигрином следе

За пулеметной трескотней не было слышно ни стона раненых, ни предсмертных криков убитых. Толпа сорвалась с места и прорвала неплотный кордон войск оцепления. Все кто не был ранен бежали без оглядки по всем направлениям, ища спасения от пуль снова заработавших пулеметов. По бегущим стреляли. Пойманных загоняли в ближайшие к площади подворотни и в упор расстреливали. На месте мирного митинга осталось множество трупов. Среди корчившихся в предсмертных муках рабочих кое-где виднелись раздавленные обезумевшей толпой тела.

Вслед за первым актом усмирения последовали ещё более страшные события. В подвалах чрезвычайных комендатур и просто во дворах заработал беспрерывный конвейер смерти. С пароходов и барж бросали в воду ещё живых мятежников, которым вязали руки и ноги колючей проволокой, благо её на городских складах оказалось предостаточно. Некоторым несчастным привязывали камни на шею. Один из случайных свидетелей потом рассказывал, что в одну ночь с парохода «Гоголь» было сброшено около ста восьмидесяти человек. А в городе в чрезвычайных комендатурах было так много расстрелянных, что их едва успевали свозить ночами на городские кладбища, где они грудами сваливались в срочно вырытые рвы под видом «тифозных». Чрезвычайный комендант Чугунов (тот самый, что угощал московских гостей чаем) издал распоряжение для личного состава астраханского ЧК и временно прикомандированных к нему красноармейцев, которым под угрозой расстрела воспрещалось «растеривание» трупов по дороге к кладбищу. Но почти каждое утро горожане видели на улицах изуродованные тела убиенных. И от трупа к трупу бродили родственники арестованных в поисках своих отцов, братьев, мужей…

Поначалу расстреливали только одних рабочих – участников беспорядков. Но потом власти должно быть спохватились, и решили свалить вину за мятеж на буржуазию и представителей враждебных классов – бывших домовладельцев, рыбопромышленников, лавочников, чиновников, офицеров и священников. Начались облавы. На улицах патрули хватали всех без разбора «обладателей» интеллигентных лиц. Арестовывали даже тех, кто, например, носил пенсне или трость. В горячке были убиты несколько специалистов, присланных из Центра для организации работы военных и тыловых учреждений осаждённого города. В этой неразберихе погибли несколько видных социалистов, не скрывавших своего сочувствия к рабочим. Так был расстрелян в связи с забастовкой, председатель Астраханского Правления Профсоюза Союза Металлистов Метенев…

К счастью для себя к этому времени экспедиционеры уже снова были в пути. Конечно, можно было остаться и упрашивать Москву прислать им новый самолёт. Только время сейчас работало не на них…

Глава 29

Оказалось, что вырваться из осаждённого город – возможно, хотя довольно рискованно. Дело в том, что кольцо вражеских войск вокруг Астрахани не было сплошным, как вначале думали экспедиционеры. Основная часть блокирующих город белых частей была сведена в небольшие группы, известные здесь, как пикеты. Каждый численностью до роты – 40—60 человек. Старший офицер в пикете обычно высылал в секреты – на хорошо замаскированные позиции в качестве передовых наблюдателей трёх-четырёх опытных пластунов, которые регулярно сменялись новыми солдатами. В случае попытки прорыва из города пикеты должны были задержать красных до подхода основных сил. Периодически между пикетами разъезжали разъезды лёгкой кавалерии – казаки или калмыки. Так что в позициях белых имелось достаточно дыр, в которые можно было попытаться прошмыгнуть.

За два часа до рассвета маленький портовый буксир под названием «Коварный» покинул бухту Энзели и начал красться мимо вражеских береговых батарей. Хотя в качестве «прорывателя блокады» им гораздо больше подошёл бы бронированный монитор, но как говориться: «Дарёному коню в зубы не смотрят».

Им то и дело встречались изуродованные тела, которые проплывали вдоль бортов. Неожиданно из утреннего тумана выплыла громадина британского эсминца. Можно было попытаться развернуться и удрать обратно в Астрахань, только толку от такого манёвра было бы немного. Прекрасно обученные английские канониры уже наводили пушки на большевистский кораблик, у которого имелось всего два станковых пулемёта для самообороны. Экипаж «Коварного» во главе со своим командиром приготовился принять героическую смерть в неравном бою.