Загадка мадам Лю

- В том-то и дело! И я не прощу себе этого. А вдруг это так и было?.. Как я сплоховал!

- Ты заметил, кто с ней был?

- Можно было заметить? С одной стороны - твой муж следит за мной... Он всегда глядел из-за кустов... Я знаю, что... Я знаю в общем, что это были совершенно чужие люди...

- Не наши? Не поселковые?

- Конечно, нет. Это были, по-моему, с рынка... Черные...

- И ты молчал, когда тебя подполковник спрашивал?

- Мне надо было еще рассказать и о тебе, и обо всем... Ты представляешь, к чему все это приведет?

- Но он мой сын!

- Я знаю, его отпустят. Но вообще... При чем тут он? Мы в опасности с тобой. Ты пойми... Ты - крупный работник... А я хотя и потерял шахту, у меня шанс взлететь теперь... Все идет - как надо.

- Саша, почему мы должны все это скрывать ради чего-то такого, что не осуществимо?

- Дура! Мы должны в конце концов быть вместе. И никто нам в этом не помешает...

Соболев опустился на каменный пол и снова заплакал. Он что-то бормотал, и она понимала его - он плачет об Ирине. О ее молодости. Он потерял молодую красивую женщину, которая удовлетворяла его похоти. Она это только теперь поняла. Он при ней плачет о другой, убитой. Да, он не мог ее убить, раз так плачет. Видно, он в самом деле ее любил. И пришел сюда, чтобы поплакаться. Но разве он не понимает, что она - тоже женщина?

Странное чувство ревности охватило ее, и если бы он теперь подошел к ней, она бы согласилась на все. И он к ней подошел... И здесь, в этом пыльном подвале, она выполняла все его мужские приказы...

После всего, что случилось, они вышли поодиночке, направляясь в сторону шахты. Потом зашли в кафе и выпили вина. Ей очень хотелось вина.

8. ДОЧЬ УБИЙЦЫ?

Утром следующего дня Катю привела уже теща. Она сказала, что в садике карантин и, как они хотят, так пусть и поступают: старики тоже имеют какие-то планы - нужно оставить ребенка, следовало предупредить.

Катя удивленно разглядывала их: они - дядя и ее мать - спали вместе? Она потребовала, чтобы они "быйстренько" вставали, умывались, чистили зубки, потому что баушка дома не "приготовила зайтрак".

- Отвернись, - попросил Катю Ледик.

- Ой, да вставай так, - сказала сонно Ирина - они так и лежали в постели, пока ее мать разъясняла из другой комнаты насчет карантина в детском садике. - Ты вообще поменьше с ней церемонься, сядет на голову.

- Мама, непьявда! - Катя подошла и погрозила матери пальчиком. От девочки пахло цветочным мылом, в ее черных волосах красовался синий бант. - Ницево яй не сяйду!

- Ну, беги отсюда, коза! - откинула одеяло Ирина. - Я-то тебя знаю! Это ты деда и бабу можешь обманывать, а меня не проведешь!

Ирина схватила Катю, прижала ее к себе и стала целовать. Та запищала:

- Мама, мама! Азви ты ни идишь бант?

Она стала тыкать ручкой в свою головку.

- Ах, ах, ах! У нас - бант. Славно... Кто завязал? Дед? Или баба?

- Мама, какая азница? Хооший, а? Пояди, пояди, дядя и ты! Оохий!

- Как ты сказала? Дядя? Это кто тебя уже научил? Это твой папа!

- Ты же недайно называла дгуоо папу - папой! У тебя дугой папа...

Ледик не скрывал и перед Васильевым после первого допроса: он опять ударил тогда Ирину. Его удар пришелся в плечо, она упала на кровать и, кажется, разбила локоть. И, естественно, заплакала.

- Понимаю, - сказала она ему. - Может ты и прав.

Он промолчал.

- Это ты можешь сделать еще раз. Мать уже ушла. Я действительно заслужила. Но тогда, зачем ты пришел?

Одевшись, он не стал завтракать, а сразу направился к шахте. Он хотел найти отца, но ему сказали, что отец спустился под землю.

- А что ты хотел? - спросил его парень, назвавший себя бригадиром. К отцу проситься?

- Да.

- Да иди ко мне.

- А сколько станешь платить?

- Надо прикинуть, посоветоваться.

- С кем?

- С бригадой, естественно. Сам я такие вещи не решаю.

- Правильно, - почему-то согласился Ледик.

- Слушай, парень. Но отец говорил, что ты уедешь в город, будешь учиться... Что, деньги понадобились?

- А ты святым духом питаешься?

- Значит, с семьей будешь жить? Или с отцом и матерью?

- А ты откуда про меня знаешь?

- Ты что, забыл меня? Я - Дмитриев. Тебя знаю вот с таких лет. - И показал рукой на свой пояс.

Бригадир Василий Дмитриев рассказывал потом следователю: Ледик поболтался около нарядной приличное время, а потом, ближе к обеду, исчез (в протоколе было записано): пошел вместе с какимто своим новым знакомым пить пиво.

Через три допроса уже Ледик вспомнил с кем он ходил и с кем пил пиво. Фамилия его - Прошин. "А-а, Прошин!" - скривился тогда Васильев. Антон Прошин. Ханыга, врун, побирушка. Вынет свои три рубля из кармана - ты добавляй! Как уж потом умудряется заначить свой трояк, на следующий раз, догадайся. Прошин из своих прожитых тридцати трех отбухал четырнадцать лет в местах отдаленных по разным статьям. Он и возразил, когда Ледик заявил: "Хватит, поболтался, разводиться не хочу", что его, Ледика, бабу тягал тут один...

- Тягал, учти, как хотел. Она у тебя солнышко. Светит одному, а другого не греет. Сука буду, я видал баб многих, за это били... Но к ней бы... И ползком, и по-пластунски. Хотя бы ножку поцеловать. Обожаю подобных!