Загадка Фестского диска и змеепоклонники

Закончив эту свою попытку прочтения текста, я понял, что он мне дал гораздо больше, чем я мог ожидать. Он однозначно, так сказать, черным по белому, поведал о том, что существуют два рода клеток: генеративные и соматические. Первые, изображаемые в виде драгоценных сосудов, наполненных драгоценной водой, служат продолжению жизни; это — яйцеклетки. Вторые, рисуемые в виде драгоценных камней из двух концентрических кружочков, создают временные структуры, что свойственно клеткам тела. Здесь на этой странице на одном рисунке показаны в действии сразу и те и другие. Предельно верно здесь изложение биологического принципа жизни высокоорганизованных многоклеточных существ как в растительном, так и животном мире: не каждая клетка тела участвует в размножении, а только особые половые клетки. Они и переносят генетическую информацию, образец будущего существа, из поколения в поколение вместе с определенным количеством протоплазмы. Остальным клеткам тела, хотя они тоже несут такую информацию, суждено погибнуть, а генетическим сведениям в их хромосомах — пропасть. Палочки переламываются…

И еще одно, не менее поразительное положение записано на этой странице: символы клетки (драгоценный сосуд или кружочки), мертвой материи (камень), организма (гора), а также источника жизни (живая вода), используемые для описания биогенеза растения, совершенно такие же у миштеков и в применении к рождению человека. Ценность этой информации воистину высоконаучна. К выводу об идентичности определенных элементов размножения человека и растения биологи пришли лишь через несколько столетий после миштеков.

О том, как глубоко эти биологические знания укоренились в сознании древних мексиканцев, и не только у их мудрецов, свидетельствуют поэты. Вот что писал о бренности нашей жизни ацтек:

Ничем, только лишь цветком является человек на земле.

Очень краткий миг радуется человек весенним цветам… Я плачу, я грущу, я всего лишь певец. Если б когда-нибудь мог я покрыться цветами, если б мог украситься ими там, где те, что без тела![14]

Значит, и он знал о том внутреннем громадном небе бестелесных созданий, откуда явился он сам, о потоках драгоценной воды клеток. Он хотел бы там зацвесть, иначе говоря, обрести сознание меж существ постоянных: лент хромосом и полосок-генов, живущих тысячи и миллионы лет. Погруженный в эту бесцветную жидкость, он не страдал бы от сознания своей смертности, был бы вечным вневременным в своих бесконечных копиях, повторяющих одна другую до мельчайших подробностей…

В свете этих свидетельств древнего знания, подумал я, могло бы показаться, что у миштеков не было надобности еще более растворять, обезличивать человека, лишать его какого-либо значения. Вероятно, это и так угнетало, заставляло искать забвения в песнях, танцах, цветах. Это даже толкало искать умозрительного возврата, фигурально говоря, под собственную кожу, в те сокровенные процессы, что протекают в теле. Иллюзию такого возврата давало состояние, вызываемое одурманивающими напитками из кактуса, еще сильнее — галлюциногенными грибами горных лесов, а также пейотлем пустынь. Их употребление изменяло восприятие, обостряло зрение, слух и осязание, позволяло даже обращать действия органов чувств внутрь себя и переноситься в мир иного измерения в «обитель богов»[15].

Однако чувство тоски и отчаяния у мексиканцев древности имело более глубокое объяснение, нежели только осознание недолговечности личной жизни. Правда о Живой Воде, каплями которой, увы, обреченными на высыхание, являемся мы, не была последним словом ученых-философов миштекских храмов. Они шли еще глубже, и эту драгоценную воду тоже «познали до дна» — до самого Миктлана.

Но на их пути была еще одна, выше царства мертвых, страна —

ОМЕЙОКАН

Там я задержался подольше, обнаружив, что концепция этого города двойственности тесно связана как с небом клеток, так и с драгоценной водой.

Кецалькоатль из кодекса Виндобоненси, держащий на плечах «небо воды», вызывал у меня в памяти часто повторяющуюся пиктограмму, которую называют «колонной Неба», непонятной, во многом не объясненной до сих пор, как, впрочем, и парная к ней пиктограмма— «колонна Земли». Вот каким образом эта «колонна Неба» изображена в кодексе Нутталь на 75-й странице: