Загадка Эндхауза

— Неприятная, крайне неприятная история, — заметил он вполголоса. — Придется, наверное, позаботиться о защитнике.

— Мне кажется, в этом не будет необходимости, — тихо ответил Пуаро. — Если, конечно, я не ошибся в своих предположениях.

Он неожиданно повернулся к Челленджеру.

— Ведь вы именно там прячете свой товар, в дамских часиках, верно?

— Я… я… — запинаясь, пробормотал моряк. Он совершенно растерялся.

— Только не старайтесь меня одурачить, разыгрывая рубаху-парня. Если вы провели Гастингса, то со мной это вам не удастся. Между прочим, это дело — я имею в виду торговлю наркотиками, — оно действительно оказалось прибыльным для вас и вашего дядюшки с Гарли-стрит?

— Мосье Пуаро!

Челленджер встал.

Мой друг безмятежно взирал на него снизу вверх.

— Ведь вы и есть тот услужливый «приятель». Отрицайте это, если вам угодно. Но вот вам мой совет: если вы не хотите иметь дело с полицией, вам лучше исчезнуть.

И к моему глубочайшему изумлению, Челленджер так и сделал. Его как ветром сдуло. Разинув рот, я глядел ему вслед.

Пуаро рассмеялся.

— Я говорил вам, мой друг. Ваш инстинкт всегда вас подводит. Просто удивительно.

— Так кокаин… его прятали в часах?.. — начал я.

— Конечно же. Поэтому-то мадемуазель Ник и удалось так легко пронести его в больницу. А так как свой запас она израсходовала на конфеты, то она попросила у мадам ее часики с нетронутой порцией.

— Вы хотите сказать, что она не может без него обойтись?

— Нет, нет, она не наркоманка. Так, иногда, забавы ради. Однако на этот раз у нее была другая цель. На этот раз доза будет вполне достаточной.

У меня перехватило дыхание.

— Неужели?..

— Да, для нее это лучший выход. Лучше уж это, чем веревка палача. Но тсс! Не надо говорить об этом при мосье Вайзе, ибо для него законность и порядок превыше всего. Формально я ничего не знаю. Я могу только догадываться, что там находится, в этих часиках.

— Ваши догадки всегда правильны, мосье Пуаро, — сказала Фредерика.

— Мне пора, — проговорил Чарлз Вайз и вышел. На лице его застыло выражение холодного неодобрения.

Пуаро взглянул на Фредерику, потом на Лазаруса.

— Значит, вы собираетесь пожениться, э?

— И как можно скорее.

— Поверьте мне, мосье Пуаро, — заговорила Фредерика, — я вовсе не такая кокаинистка, как вы считаете. Я уже свела свою порцию до крошечной дозы. А сейчас, когда меня ждет счастье, я смогу, наверное, и вовсе обойтись без часов.

— Надеюсь, что вы будете счастливы, мадам, — мягко сказал Пуаро. — Вам пришлось многое пережить. Но, несмотря ни на что, вы добры и отзывчивы.

— Я постараюсь, чтобы Фредерике было хорошо, — сказал Лазарус. — Дела у меня далеко не блестящи, но я надеюсь выкарабкаться. А нет — Фредерика согласна и на бедность… вдвоем со мной.

Фредерика улыбнулась и кивнула головой.

— Однако уже поздно, — сказал Пуаро, взглянув на часы.

Мы встали.

— Странный вечер провели мы с вами в этом странном доме, — продолжал Пуаро. — Эллен была права, когда назвала его «недобрый дом».

Он посмотрел на портрет старого сэра Николаса. Потом вдруг взял Лазаруса за руку и отвел в сторону.

— Прошу прощения, — сказал он. — Из всех моих вопросов один все же остался без ответа. Скажите, почему вы предложили за картину пятьдесят фунтов? Я был бы очень рад это узнать, потому что, понимаете… приятно, когда выяснено все до конца.

Некоторое время Лазарус смотрел на моего друга, сохраняя бесстрастное выражение на лице. Потом улыбнулся.

— Видите ли, мосье Пуаро, — сказал он. — Я делец.

— Именно так.

— Картина стоит двадцать фунтов, и ни пенни больше. Я знал, что, если предложу Ник пятьдесят, она тут же заподозрит, что я даю ей слишком мало, и позовет оценщика. Тот, конечно, скажет, что я предложил намного больше, чем она стоит. В следующий раз, когда я снова предложу ей продать мне какую-нибудь картину, она уже не станет меня проверять.

— Ну и?..

— Картина, которая висит на противоположной стене, стоит не меньше пяти тысяч фунтов, — сухо ответил Лазарус.

— О! — Пуаро с облегчением вздохнул. — Ну, теперь я знаю все, — сказал он радостно.