Загадка чертежей инженера Гурова

- Он все еще тут? - спросил майор встретившего его старшего лейтенанта.

- Тут, - коротко ответил Адамов.

- Не уйдет?

- Дача оцеплена почти сплошным кольцом.

- И он ничего не подозревает?

- Похоже на то. Мои люди хорошо замаскированы. Майор расстегнул кобуру и решительно произнес:

- Идемте!

И они направились к даче. Крылечко ее было невысоким, и офицеры единым махом вскочили на него. На стук майора сначала никто не отзывался, затем внезапно прогремел выстрел. Пуля, пробив доску двери, просвистела у самого уха майора.

- Сдавайтесь, Иглицкий! - крикнул Киреев. - Вы окружены. Сопротивление бессмысленно.

В ответ раздался еще один выстрел, но майор и старший лейтенант прижались к стене дачи с разных сторон Двери. Затем по знаку Киреева они одновременно ударили в дверь ногами. Непрочные доски ее дрогнули...

Снова грянул выстрел. Но дверь теперь уже трещала под ударами ног офицеров. А когда она рухнула на пол, послышался хрипловатый голос Иглицкого:

- Ладно, сдаюсь...

Под ноги офицерам полетел полуразряженный пистолет, затем показался и сам Иглицкий с портфелем Гурова в руках.

- Вот, пожалуйста, - проговорил он почти равнодушно и, подняв руки вверх, стал медленно поворачиваться перед контрразведчиками, давая им возможность обыскать себя.

Когда полковник Никитин доложил генералу Сомову о "капитуляции" Иглицкого, генерал даже руками развел.

- Чудеса, да и только! - проговорил он в крайнем удивлении. - Вот уж никак не ожидал, что удастся поймать так просто этого международного волка, у которого даже кличка Счастливчик.

Беглец

В одном из помещений советской военной администрации в Берлине сидел бледный молодой человек в сером пыльнике с разорванной полой и оторванными пуговицами. Черная помятая шляпа его лежала на столе. Светлые, влажные от пота волосы были взлохмачены. При каждом громком звуке, раздававшемся в соседнем помещении, посетитель испуганно вздрагивал и резко поворачивался к дверям. Постепенно, однако, он успокоился и стал осторожно осматриваться.

Взгляд его задержался на письменном столе, но ненадолго - ровно настолько, чтобы заметить чернильный прибор, несколько книг и небольшую стопку газет.

Задумавшись о чем-то, молодой человек не услышал, вероятно, как позади него открылась дверь. В комнату вошел высокий, широкоплечий старший лейтенант с двумя рядами орденских планок на ладно сидевшей на нем гимнастерке.

- Ну как, успокоились? - почти весело спросил он, направляясь к письменному столу.

Молодой человек вздрогнул и, торопливо обернувшись, поспешно вскочил со своего места.

- Сидите, сидите, пожалуйста! -замахал на него руками старший лейтенант и опустился в кресло за письменным столом.

Перелистав какие-то бумаги в папке, которую он принес с собой, старший лейтенант спросил:

- Так вы говорите, что ваша фамилия Голубев?

- Так точно,-ответил молодой человек, снова пытаясь подняться с места. Голубев Степан Александрович.

- Вас в сорок третьем году увезли из Киева в Германию, и вы работали затем на верфях в Гамбурге. Правильно я записал? - продолжал расспрашивать старший лейтенант, заглядывая в папку.

- Так точно, товарищ старший лейтенант, - поспешно подтвердил Голубев, заметно волнуясь. - Только не увезли, а угнали. В Гамбурге я работал на судостроительных верфях "Блом и Фосс", а затем на "Дейче верфт".

- Ну, а потом?

Голубев тяжело вздохнул и вытер платком потный лоб:

- Потом нас, то есть меня и других русских, кто был помоложе и покрепче здоровьем, увезли за океан. Это было уже после войны...

Внезапно Голубев нервно обернулся к окну: до него донеслись приглушенные звуки радио.

- Что это?.. - испуганно воскликнул он. - Что они там передают? Я слышу их радиопередачу...

- Успокойтесь, - сказал старший лейтенант. - Это из демократического сектора Берлина.

- Не может быть, чтобы они меня оставили... - все еще нервно вздрагивая, проговорил Голубев. - Им не удалось настичь меня, пока я добирался до восточного сектора, но они ни за что не оставят меня в покое. Они уже протрубили, наверно, что я какой-нибудь беглый уголовный преступник...

Старший лейтенант придвинул поближе к Голубеву графин с водой.

- Выпейте и успокойтесь, - строго произнес он. - Они действительно передали нечто подобное по своему радио, но нам ведь известны их трюки... Продолжайте, пожалуйста.

Голубев выпил несколько глотков воды и осторожно поставил стакан на стеклянный поднос. Рука его при этом заметно дрожала.

- Как только кончилась война,-продолжал он, расстегивая воротник своей давно не стиранной рубашки, - нас всех согнали в лагери так называемых перемещенных лиц. Ведала нами созданная западными державами Международная организация по делам беженцев. Справедливее, впрочем, было бы назвать ее компанией по торговле "живым товаром".

Голубев поморщился, как от физической боли, и тяжело вздохнул.