Загадка Белой Леди

– О да, понимаю, понимаю! Я вас очень хорошо понимаю, молодой человек. Не извольте беспокоиться – я запросто могу перебраться в ванную комнату. Я только что ее обследовал, она просто великолепна. Вы не поможете мне перенести туда мой матрац?

– Но зачем же в ванную? Быть может, я лучше попрошу у администратора другой номер?

– Даже и не пытайтесь, мой милый, – уверенно махнул рукой старичок. – Вы разве забыли, что здесь все давно уж в полной комплектации?

Столь неожиданный ответ больше всего поразил Глеба замечанием о том, что он мог что-то об этом месте забыть. Поэтому, заставив себя принять все как должное, он счел за лучшее послушно перенести матрац старичка в ванную. Фока же Фокич тем временем продолжал болтать без умолку, смутно напоминая Глебу что-то давным-давно знакомое, впрочем, уже не имевшее к его жизни никакого отношения.

– Я вот тоже, знаете ли, молодой человек, никак не могу понять, чего мне, собственно, хочется, жить или умереть. Собственно говоря, не касаясь других предметов, я должен выразиться о себе яснее. Между прочим, судьба относится ко мне без всякого сожаления, швыряет меня, словно щепку в бурных волнах. Если, предположим, я ошибаюсь, тогда зачем же, проснувшись сегодня утром, я, к примеру, обнаружил у себя на груди страшенной величины паука? – Тут он показал обеими руками, какой именно величины был паук. – Вот такой…

Глеб, тщательно уложив яркий полосатый матрац на дно ванной, вдруг почувствовал страшную необходимость остаться одному и попробовать разо-браться в том, что же все-таки происходит не только вокруг него, но и с ним самим.

2

Миссис Хайден не обманула доктора Робертса: она действительно отправилась к себе в коттедж, носивший изящное имя «Биргу» и послушно прилегла на уже застеленную невидимой, как всегда, горничной кровать. Ее коттедж располагался на верхней из трех небольших террас, и потому в окно были видны только сторожевые башенки среди неподвижного моря зелени.

Она долго смотрела вдаль, и на лице ее не отражалось никаких чувств, ибо ничто ей ничего не напоминало. Но было видно, что внутри у нее идет мучительная и бурная работа сознания. Золотистого оттенка глаза намертво фиксировали все мельчайшие детали – от почему-то увядшего стебля роз на стене до царапины на оконном стекле. Это упражнение она заставляла себя проделывать трижды в день, и какое-то время назад с радостью обнаружила, что все-таки может помнить – и ей уже есть что помнить. И неважно, что это были вчера еще свежие, а сегодня увядшие цветы, или сменившая место скамейка в парке, или знакомые лица тоже лечившихся здесь людей… И все-таки раньше, раньше и – теперь! Но что же там было еще раньше? Мозг требовал отсылок, ассоциаций, опыта – а их не было. Порой миссис Хайден с трудом отгоняла от себя мысль, что все происходящее с ней – сон или смерть. Один раз она даже глубоко порезала себе руку, однако кровь сразу же по-настоящему брызнула струей, и было очень больно…

Именно наутро после этого неудачного – или, вернее, весьма удачного – эксперимента она в первый раз встретила у чугунной беседки Виктора. И миссис Хайден счастливо засмеялась, вспомнив, как она не смогла сказать ничего в ответ на его представление.