Zαδница Василиска

– Пятнадцать человек на сундук мертвеца, – руки на клавиатуру. – Экипажу и багажу занять места в противоперегрузочных капсулах!

– Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Глаза командира закрыты, длинные, «музыкальные» пальцы виртуозно танцуют по клавиатуре, исполняя увертюру к маневру:

– Первоначальное наведение корабля.

– Точная корректировка курса.

– Начало разгона.

Лобачевский убирает руки с клавы и бормочет себе под нос:

– Пей, и дьявол тебя доведет до конца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Шар Тараниса растёт, его громада нависает над Аркадием, «Крокодил» всё быстрее несётся к нему, нацелив уродливый нос чуть ниже края мерцающей атмосферы. Цель намного ниже, до точки пересечения её орбиты и курса подпространственника далеко, но движется она гораздо быстрее, чем готовящийся к захвату корабль. А ведь этот эсминец или крейсер дрейфует в атмосферном потоке. Значит, для того, чтобы атмосфера планеты не смяла «Крокодил» на выходе в обычное пространство, нужно набирать скорость.

Аркадий движением пальцев отдаёт команду, и запредельная для обычного подпространственника мощь силовой установки толкает «Крокодил» вперёд. Ускорение намного больше трёх «же», Лобачевский почти теряет сознание от боли в ногах. Сцепив зубы, не открывая глаз, он продолжает маневр. Мучительно долго тянутся минуты и часы. Цель выходит из нижней полусферы, её отметка видна почти прямо по курсу. Она продолжает удаляться. Лобачевский ещё увеличивает ускорение… Ещё десять – пятнадцать минут боли, и вот, наконец, расстояние между «Крокодилом» и его целью практически перестало меняться. Можно прекратить мучительный разгон, перевести дух и почти нормальным голосом проинформировать экипаж:

– Приготовится к всплытию! Маневр!

Рывок, сильный, но терпимый. Скрип конструкций – на корабль обрушилось давление атмосферы. Захват цели сенсорами «Крокодила», расчет параметров захода.

– Экипажу занять места по расписанию!

Бритты не должны ничего заметить, но бережёного Вселенная бережёт.

До цели две тысячи семьсот сорок восемь километров. Точнее определить трудно, корабли немного болтает в атмосферных потоках. Оживший обзорный экран выдаёт массу информации, но Лобачевский её игнорирует, реагируя только на сигнал о готовности к маневру сближения. Разрешающая команда, и компьютер начинает сходиться с целью – нежно и бережно. Прекращение пытки и очевидная удача с выходом на перехват из подпространства ударили в голову, как добрый стакан спирта, даже язык заплетается немного:

– Абордажники, залезайте в кирасы, готовьте тесаки и заряжайте мушкеты! Контакт через сорок семь минут. Бэргэн, буди «Самоделкина».

– Муравейник к применению готов, командира-сан. Канонир Кояма докрада законсира, однако.

Экипажу в задраенных капсулах опасный маневр врезал по нервам как бы не сильнее, чем командиру. Аркадий сделал вид, что не заметил в докладе Темирдяева ничего странного. Сам первый начал.

Созданный для работы в космическом вакууме и в атмосферах землеподобных планет прицельный комплекс в плотной, радиоактивной атмосфере Тараниса работает кое-как. Увеличенное изображение цели плывёт, по экрану то и дело скользит рябь помех, но опознать кораблик уже можно – эсминец, по нынешним меркам небольшой. Зализанный стройный корпус, кольцевые утолщения корпуса в носовой и кормовой частях, три массивных форсажных блока. Класс «фау-12», основной в германском флоте. Артиллерия слабовата, зато ракетное вооружение вдвое сильнее, чем у британских аналогов. В основную эскадру Кедров его не возьмёт, устарел, но как тренировочный объект сгодится.

Вот цель уже можно разглядеть без программного увеличения.

– Командир, а вид у него так себе, – комментирует картинку Хренов. – Не вдохновляет.

– А ты думал, четыре года в этом киселе ему красивенько отполируют обшивку? – Аркадий сам не пылает энтузиазмом, но оптимизм в команде, даже столь малочисленной, поддерживать обязан.

«Крокодил» накрывает эсминец, Аркадий подсознательно ожидает лязга и грохота при контакте корпусов, но захват происходит штатно – лёгкий толчок, шипение герметизатора.

– Захват штатный, шлюзовое готово, – шутки кончились, Темирдяев докладывает без лирических отступлений.

«Гребёнки» рассекателей на носу и корме сместились, меняя конфигурацию в соответствии с изменившимся весом и центровкой.

Лобачевский для страховки чуть качнул сцепившиеся корабли по всем трём осям, обеспечивая компьютер дополнительной информацией. Дождался сообщения о готовности и отдал команду на погружение.