Zαδница Василиска

Увидев надписи, Хренов сделал стойку, как хорошо натасканная легавая, повёл длинным хрящеватым носом, пошевелил усами и плавным, скользящим шагом старого пустотника двинулся к дверям, украшенным шестерёнкой поверх символа радиационной опасности.

Прочие дружно ломанулись смотреть склады.

Покойник числился третьим по результативности пустотником пятого рейха. В его послужном списке числились сотни уничтоженных или захваченных кораблей и судов. Только в список этот, судя по всему, включались не все трофеи. Вырезанные в породе склады тянулись на десятки и сотни метров, заканчиваясь проходами, которые вели в очередные склады. Проблема была одна – нехватка свободного места. Натаскать тысячи тонн имущества, машин и механизмов, аккуратно и педантично собранных немецкими пиратами, на одном, пусть и очень большом подпространственнике, было невозможно. Загадка разрешилась через пару часов, когда обалдевшие от найденного изобилия победители пиратов вышли к очередному шлюзу. Ещё один грузовой терминал, шеренга погрузчиков и два объёмных лихтера, тонн на сто пятьдесят каждый, приспособленные к округлым бортам подпространственника.

– Понял, Мишка? – ни с того ни с сего заявила Туманская. – А ты говоришь – Морган, Морган. Это тебе не пиастры. И даже не дублоны.

Дама сплюнула на пол, после чего длинно и затейливо выругалась.

– Дык… – всё, что смог ответить ей Шелихов, забывший поднять лицевую пластину шлема.

Когда Хренов известил о наличии на базе автоматизированного ремонтного дока, Аркадий только пожал плечами – эмоциональный пережор лишил способности удивляться и радоваться. Лобачевский просто завёл в док покоцанный трофей, на корпус которого тут же муравьями полезли ремонтные киберы.

На третий день после находки пиратской базы Аркадий оставил на ней большую часть экипажа и вдвоём с Хреновым отправился на «Тюлене» сначала к «Грозному», потом в столичную систему – сдаваться. Кусок оказался слишком жирным. Вооружение всех воевавших в галактической блоков, боеприпасы, продовольствие, машины и механизмы, медикаменты, ценное сырьё и горы ширпотреба – проще было перечислить то, чего не нашлось. Аркадий сутки не мог отойти от пары «раумфоккеров» восьмой модели. Созданные в ответ на российские системные истребители Григоровича, немецкие машины уступали им в автономности и мощи вооружения, но были маневреннее и самую чуточку быстрее. Плетнёв не вылезал со склада, отведённого под шагающие танки. Темирдяев… В общем, каждый нашёл себе склад мечты и основательно завис.

Жаба давила страшно, но людям Новороссии всё это было нужнее.

Через сутки «Тюлень» погасил скорость и начал спуск в атмосферу Кемптауна.

Глава 4 А мы тут плюшками балуемся…

На пристани играл духовой оркестр.

Да, в бухте Кемп-тауна уже построена пристань. И волноломы, и пирсы, и прочая лабуда, выглядящая внушительно, но без труда за месяц-другой сооружаемая одним-двумя роботизированными комплексами, был бы материал для отсыпки и наполнения. Этого добра хватало, надо же было вывозить куда-то вырезанную из горного массива породу! Так что акватория космопорта приобрела вполне цивилизованный вид, не хватало только отдельных стояночных бассейнов под тяжёлые и особо тяжёлые корабли.

У центрального пирса, с обоих его боков, по древней традиции увешанные флагами, застыли обтекаемые корпуса подпространственников. Небольшой пузатый «Тюлень», «украшенный» уродливыми утолщениями палубных грузовых отсеков с одной стороны, хищно-красивый, изящный корпус трофейного корабля – с другой. Флот принимал в боевой состав новую единицу.

Господин местоблюститель, по совместительству командующий флотом, произнес на церемонии проникновенную, вдохновенную и, что немаловажно, короткую речь. Помянул героические свершения предков, слегка погоревал об утерянной в бестолковщине гражданской войны воздушно-космической мощи, порадовался зубастости подрастающей смены и выразил уверенность, что при наличии такой смены восстановить утраченное будет несложно.

Все дружно кричали «ура!», причастные к процессу пустотники прикидывали цепочку карьерных перемещений, гражданские радовались халявному развлечению. Вновь назначенный капитан трофея подал госпоже адмиральше привязанную верёвкой бутылку шампанского. Женщина, осознавая важность момента, гордо произнесла:

– Нарекаю тебя «Касаткой», – после чего решительно размахнулась и обрушила стеклянный сосуд на металлокерамику корабельного корпуса. Под звон стекла и громкое ликование зрителей по носовой части «Касатки» растеклась шипучая субстанция, которой ушлые парни, готовившие церемонию, заменили изготовленное французскими виноделами пойло. Капитан проорал команду, экипаж встал по стойке смирно и красиво дёрнул головами. Под музыку древнего государственного гимна на смонтированном перед церемонией флагштоке развернулся и пополз вверх белый флаг с синим крестом.

– Церемонии, – тихонько пробормотал Лобачевский, но тем не менее сильнее сжал пальцы поднесённой к козырьку фуражки ладони. Как и прочие присутствовавшие, он почувствовал подъём духа.