Заданное значение судьбы

Сирин и Рой шли по коридорам Катакомб, залитым тёплым живым светом. Они шли уверенно, зная, куда идти, и в то же время с нескрываемым любопытством рассматривая стены и своды каменных галерей и особенно людей, то и дело попадавшихся им навстречу. Нет, не людей — ортов, настоящих ортов, тех самых, которые жили и сражались в том мире, откуда пришла Весть. Их уважительно приветствовали, и они — Умудрённая ведунья и самый опытный ментор племени гор — отвечали на приветствия, ни единым движениям не выдавая того изумления, которое охватывало Диего и Мерседес при виде этих Катакомб, которые по разветвлённости не шли ни в какое сравнение с так хорошо знакомыми им обоим пещерами Миктекасиуатль. И за всё время они не встретили ни одного знакомого лица — знакомого не Сирин и Рою, а Мерседес и Диего: это был мир, неведомый пришедшим из двадцать первого века. Но они не были здесь чужими — этот мир был хорошо знаком Рою и Сирин, и живущие в тени их сознаний Диего и Мерседес смотрели на него глазами целительницы и ментора.

Большой зал открылся за очередным поворотом. Он был похож на тот зал, в котором бушевало сражение между воинами Отца-Воеводы и штампами, телепортировавшимися в пещеры, — именно таким видел этот зал Диего Рохо в своих тревожных снах из будущего. Но было и различие: посередине зала находилась огромная каменная чаша, наполненная водой, — Чаша Равновесия из Зала учеников, где мудрая ведьма Эухенья учила детей-индиго магии. Однако здесь и сейчас вокруг чаши сидели не подростки, а седовласые мужчины и женщины с суровыми лицами. И среди них, на двух высоких резных креслах из тёмного дерева…

Мужчину Диего Рохо видел впервые, хотя Рой-Призрак хорошо знал ветерана по имени Осо, только вчера добившегося почётного звания Отца-Воеводы. Зато Мать-Ведунью знали оба: и ментор, и его второе «я».

— Так вот ты какая, Муэт… — прошептал Диего-Рой так тихо, что его услышала только Сирин-Мерседес. — Ты совсем не изменилась, разве что стала чуть-чуть старше по сравнению с той молодой ортой, которую я так часто видел в своих снах… Думал ли я, что когда-нибудь увижу тебя наяву? Здравствуй, Вестница…

ГЛАВА ПЯТАЯ E PLURIBUS UNUM [17]

Даггер с трудом оторвал лицо от подушки. В голове гудело, и он не сразу понял, что его разбудило.

— Вставай, Первый Лорд, — услышал он. — Порезвился? Приводи себя в порядок — нас ждут на Совете мессиров.

Повернув голову и поборов головокружение, вызванное этим несложным движением, Блэйд увидел Эстер. Она стояла в дверях его спальни, иронически рассматривая Повелителя, бессильно распростёртого на ложе. На ней было парадное — чёрное с золотым — облачение Первой Леди: брюки и короткая куртка-мундир. Надетый под мундиром ниспадающий на брюки тонкий чёрный свитер подчёркивал её высокую грудь и округлившийся живот. Блэйд сглотнул.

— Не время пускать слюни, — тут же заметила Эстер, — прими душ и одевайся. Время, Верховный Правитель!

Даггер сел на развороченном ложе. Ему остро захотелось промочить горло глотком бренди, но делать это под насмешливым взглядом Эстер он не стал. Вместо этого он кое-как поднялся и, пошатываясь, побрёл к стене, послушно распахнувшейся по его мысленному приказу. «Бодрящий душ, — сосредоточенно думал генерал, собирая расползающиеся мысли, — и я как новый».

Эстер проводила мужа изучающим взглядом, потом посмотрела на смятую постель.

— И когда ты приучишь своих гейш не оставлять за собой всякий мусор? — сказала она, подцепив ухоженным ногтем женские трусики, разодранные вчера Блэйдом в порыве буйной страсти. Лёгким движением эла подбросила кружевную тряпочку вверх, сверкнула вспышка, и на пол апартамента не упало ни пылинки — пепел рассеялся в воздухе.

Даггер вздохнул и нырнул в нишу для омовения, вызывая контрастный душ. Сознание слушалось его не очень хорошо — генерала поначалу даже немного ошпарило. Он зашипел от боли, но затем быстро сконцентрировался, нещадно выгоняя тугими струями последствия вчерашнего веселья. Душ с энергетическим массажем действовал безотказно: через десять минут из ниши вышел прежний Лорд-Повелитель Даггер Блэйд, вершитель судеб планеты. Он жадно выпил приготовленное ещё с вечера питьё и прислушался к своему организму — от похмелья не осталось и следа. Мозг эла снова работал чётко, но почему-то от его внимания ускользнули две странности — такие, которых ещё вчера просто не могло быть.