Zадача будет выполнена! Ни шагу назад

Потом, уже когда отходили в тыл, по дороге встретили брошенную «буханку», в салоне которой лежали двадцать РПГ-26 и десяток цинков с патронами. Парни тут же предложили забрать все это богачество и вернуться на передовую, чтобы отстреляться «мухами» по врагу. Рыжик пинками загонял бойцов обратно по санитарным машинам, запрещая возвращаться на передовую. Но разовые гранатометы и патроны мы все равно забрали с собой: нефиг добру пропадать.

– Так был же приказ, в соответствии с которым мы отошли назад, – удивленно моргая, возразил я.

– А ты видел этот приказ? – скривившись, как от зубной боли, спросил у меня Бамут.

– Нет, – немного подумав, ответил я. – Думаешь, Рыжик отвел бы нас с позиций без приказа? Никогда в это не поверю!

– А я поверю! – неожиданно заявил Жак. – Вспомните, мы все покидали передовую как «трехсотые» разной степени тяжести или сопровождающие их. Рыжик мне четко тогда приказал: «Всех „трехсотых", даже легкораненых, отправить в тыл!» Вот я и отправил. У вас обоих, кстати, в сопроводительных бумагах написано, что вы получили контузии. Видимо, комбат понимал, что по-другому нам с передовой не отойти. Если бы дали боеприпасы или пополнение, то наш комбат никогда бы не ушел с позиций.

– Ну и что? – возразил я. – Пофиг! Мы потеряли в боях девяносто процентов личного состава, а раньше уводили с передовой подразделения, потерявшие пятьдесят процентов. Что за черт?! Опять же, у нас и так почти все были раненые. Ну осталось бы на позициях человек десять-двенадцать – что, они удержали бы их? Фронт шириной больше километра. Нет! Просто кого-то там, в штабе, задолбала прямолинейность и несгибаемость Рыжика, который не хочет мухлевать с отчетами и статистикой, вот и решили его, ну и нас заодно, таким способом изжить. Чтобы уж раз и навсегда!

– Следак что говорил? – спросил у Бамута батальонный медик.

– Ну что говорил? – тяжело вздохнул Семен. – Рыжику светит тюремное заключение, нам троим – статья за дискредитацию участников боевых действий. И это в лучшем случае, потому что Жак нанес телесные повреждения, я – повредил казенное имущество и поставил под угрозу жизнь сослуживцев, ну а ты, Псих, на камеру наговорил себе на три статьи.

В общем, следак предложил разойтись по-хорошему: мы признаем себя виновными по двести восьмидесятой статье УК РФ, официально раскаиваемся и просим прощения на камеру, получаем условку и штраф, вылетаем из рядов ВС РФ, а взамен Рыжик получит меньший срок и к остальным бойцам нашего батальона никаких санкций принимать не будут. Нашу «Десятку» разгонят, всех бойцов переведут в другие подразделения. Думаю, что Рыжику предложили то же самое, иначе хрен бы он на себя такую позорную статью взял, – произнес Бамут. – Времени у нас подумать – до завтра.

– Утро вечера мудренее, – ответил я. – Ничего, прорвемся! Черта лысого они наш батальон разгонят, и Рыжика мы им не отдадим. Я сейчас подумаю, а ночью, глядишь, духи чего подскажут. Утром дадим свой ответ.

Глава 11

Первый бой на окраине Токмака был очень жесткий и кровопролитный, мы потеряли практически всю нашу боевую технику: два танка Т-72, шесть БМП-2 и три БТР-80. В строю остались лишь четыре БТР-80, две БМП «копейки», три «мотолыги» и десяток различных бронеавтомобилей, включая три трофейных «бардака». Но вражеский прорыв был купирован, и противник отброшен назад. В живой силе наш батальон потерял двадцать три бойца, еще тридцать были ранены и эвакуированы в тыл.

Враг в том первом бою потерял не так много техники, как мы, потому что у них артиллерия, в отличие от нашей, работала исправно и колотила по нам как заведенная. Мы точно уничтожили один их танчик, три БТРа и четыре каких-то легких бронеавтомобиля западного производства. Сколько личного состава они потеряли, непонятно, потому что мы откатились назад и не успели посчитать вражеских «двухсотых».

Зато второй день обороны Токмака был выигран нами у противника всухую. Ночью три наши ДРГ проникли в серую зону, где заминировали проселочные грунтовки и дорогу, идущую из Червоногорки. Всего поставили двадцать противотанковых мин и фугасов разной степени мощности. Две ДРГ вернулись обратно в Токмак, а одна, наша, осталась.

Чтобы не ходить по два раза, организовали засаду из шести человек: я, Бамут, сержант Ковалев, рядовые Стылов, Тычин и младший лейтенант Захаров. Младлей был из мобиков, в первом бою он показал себя хорошо, и Рыжик хотел посмотреть, как Захаров поведет себя в засаде, где главное не отчаянное безумство и храбрость, а трезвый ум, холодный расчет и стальные нервы.

Если бы Захаров прошел второе испытание, то был бы назначен командиром взвода, а потом и роты. С офицерами в батальоне была напряженка, их на всю нашу ораву было всего шесть человек. Поэтому взводами у нас командовали сержанты и старшины. Но, кстати, в командире главное не количество звезд на погонах, а то, что у него в голове. Зачастую опытный сержант руководит в бою намного лучше, чем полковник, закончивший академию Генштаба. Проверено на практике не раз и не два!