Зачистка в Аризоне

Однако майор не унывал. Более того, он чувствовал необычайный душевный подъем. Наконец-то ему удалось заняться делом, которое он считал своим предназначением. И теперь он молил Бога только об одном — чтобы Тот дал ему побольше времени для занятий.

На следующий день он перешел к упражнениям в стрельбе. Выделил по пять патронов на каждого из двенадцати учеников, отобранных после первого дня. Конечно, от них трудно было ожидать больших успехов. Даже самые способные никак не могли совмещать на линии взгляда мушку и мишень. Они видели либо то, либо другое. Кардосо понимал, что им все равно не придется стрелять белку в глаз или одним выстрелом валить бизона. Достаточно и того, что крестьянин сможет перезарядить свой «маузер» и произвести хотя бы несколько выстрелов в направлении противника.

Но вот Мигелю было не все равно. Ему хотелось не просто стрелять, а бить точно, осмысленно, наверняка. В этом майору виделось проявление крестьянской основательности. Но он ничем не мог помочь своему лучшему ученику.

— Не смотри на мишень, — говорил он ему снова и снова. — Смотри на мушку и держи ее в прорези прицела. А мишень пусть кажется тебе каким-то бесформенным пятнышком. Не смотри на мишень.

— Как же я могу не смотреть на мишень? — недоумевал Мигель. — Хорошо, что мы сейчас стреляем по камням. А когда придется стрелять по солдатам? Они же будут двигаться, будут стрелять. Как же не смотреть на них?

— Амиго, «смотреть» и «целиться» — это разные вещи, согласен? Ты сначала смотришь на какую-то штуку. Потом решаешь, что в эту штуку надо засадить пулю. И тогда начинаешь целиться. Смотреть при этом на нее не надо. Смотришь ты только на мушку в прорези прицела.

— А если эта штука убежит, пока я смотрю на мушку? — спросил Мигель, и Кардосо понял, что такое крестьянская простота. Это Убежденность Во Всеобщей Подлости. Дождь идет только во время уборки урожая, а в засуху его не дождешься. Дым от костра тянется только в направлении твоих глаз, где бы ты ни сидел. И ветер всегда бывает только встречным. И даже мишень, неподвижная кучка камней, остается неподвижной только в том случае, если ты не сводишь с нее пристального взгляда. А чуть отвернешься — и нет ее!

И тогда майор Кардосо отбросил весь свой опыт и стал учить крестьян так, как учил бы собственного ребенка. Да они и были, в принципе, сущие дети. А он был для них отцом. Отцом, который вернулся в семью после долгой отлучки…

Он подсел к лежащему на рубеже Мигелю и, слегка поправив его хватку, сказал:

— Вдави приклад поплотнее. Еще плотнее. Пусть винтовка врастет в твое плечо. Вот так. Пусть в ней начнет стучать твое сердце.

— Уже стучит, — удивленно сказал Мигель. — Я слышу рукой, как оно отдается вот здесь,

— А теперь представь, что твой глаз не там, где был всегда, не на лице, а на кончике ствола.

— Да, на кончике ствола…

— Ну, а теперь, — сказал майор, — посмотри своим единственным глазом на врага и, как только ты увидишь его, стреляй.

Мигель выстрелил, и камень слетел в овраг. Это было первое попадание за урок.

Бурная узкая река рвалась вниз по лесистому склону, кипя на порогах и срываясь со скальных выступов. Огибая поселок, ее течение становилось более плавным, но ненадолго. Раздвигая лес, река пробивалась к краю утеса и оттуда, разбившись на три протока, рушилась в пропасть.

Илья сидел на валуне, чуть ниже той грани, через которую переливалась широкая струя, и любовался кипящей стеной воды. За этим живым стеклом виднелся изумрудный склон, покрытый мхом и водорослями. Справа и слева летели вниз две пенистые струи, а далеко внизу, за бурлящими порогами, раскинулось зеркало неправдоподобно голубой и спокойной воды, окаймленное блестящими гранитными берегами. Дальше река изгибалась и терялась под пышными кронами деревьев.

— Неужели это та самая река, что течет близ нашей деревни? — спросил Рико. — У нас она спокойная, тихая. А в жаркие месяцы прячется в песок.

— Профессор говорил, что та самая. Сан-Педро.

— Эх, если б я был рыбой! Нырнул бы здесь. И вынырнул уже дома.

— Скоро ты будешь дома.

Рико неопределенно хмыкнул и бросил камешек вниз. Тот сразу исчез в летящей пене.

Илья услышал за спиной мягкий смех Инес. Она смеялась вместе с другими девушками, возвращавшимися с купания, — но он различил только ее голос.

— Чего так долго возились? — проворчал Рико, вставая с камня. — За это время я могу целый табун выкупать.

— Что ж ты не пришел, не искупал нас?

Они поднимались по каменистой тропке, на ходу выжимая мокрые волосы. Их переполняло веселье, и каждая бойкая фраза вызывала взрыв звонкого хохота.

— Ой, да он только с лошадьми такой смелый!

— А что, чем мы хуже кобыл?

— Сама знаешь чем!

Девушки разобрали винтовки, стоявшие у скалы, и голоса их сразу стали чуть глуше, словно придавленные тяжестью оружия.

— Готовы? Пошли, — строго сказал Рико.

— Проводи их сам, — попросил Илья. — Я тут задержусь.

Он спустился по камням туда, где от водопада отделялся узкий поток, и стал раздеваться. Здесь был небольшой грот. Его обнаружил Рико. Он же и придумал использовать это место для купания.