Зачистка в Аризоне

Они чуть не загнали лошадей, взбираясь по горным тропам. Перехватить конвой Лагранж решил в самом высоком месте, там, где к дороге подступает лес. Он с Бинглом расположился за поворотом, в кустах повыше обочины, а Дылда с Кирпичом залегли дальше, спрятавшись за деревьями. Их армейские «маузеры» могли пробить любую доску с тысячи шагов — если пуля попадала в цель, что случалось нечасто. Мутноглазый надеялся, что его стрелки не промажут. А если и промажут — тоже не страшно. Напуганные конвоиры разбегутся, увидев, как пули срубают деревца рядом с ними. И тогда можно будет спокойно разобраться с арестантами…

— Что-то их долго нету, — заметил Бингл. — Может, они уже прошли? А может, их по длинной дороге повели?

— Заткнись.

По длинной дороге, вокруг горы, возили руду. А людей гоняли напрямик, через перевал. Лагранж хорошо знал дорогу на рудник. Сам однажды прогулялся по ней. Давно, еще до знакомства с Хезелтайном, на второй день своего пребывания в Тирби. Попался на ерунде — пристрелил мексиканца. В Калифорнии и Неваде он их завалил штук десять, не меньше, и всегда оказывалось, что те были сами виноваты. А тут его сцапали и заставили две недели грузить руду.

Да и Бинглу эта дорожка была знакома. Наверно, в городе не осталось никого, кто не отбыл бы трудовую повинность на руднике. Неплохо устроились ребята, Тирби да Хезелтайн. Бесплатная рабочая сила всегда в их распоряжении. Плюс мексиканцы. Эти тоже, считай, горбатятся задаром. Особенно те, кто перебежали границу. Дома им не сиделось, придуркам. Войны испугались. А тут — тихо, спокойно, кормежка бесплатная…

— Идут! — Бингл приподнялся на руках.

Мутноглазый треснул его по затылку:

— Не торчи!

Наконец из-за поворота показались двое верховых конвоиров. Лагранжу не понравилось, что они ехали медленно, настороженно оглядывались, да еще и винтовки держали наготове, а не за седлом.

— Этих пропускаем, — шепотом напомнил он, толкнув напарника. — Когда Дылда откроет огонь, остальной конвой ответит. Тогда и вступим под шумок. Ты помнишь, кто нам нужен?

— Белый сюртук, желтые сапоги. Только я вот что думаю…

— Думаю тут я. Твое дело стрелять.

Он надломил несколько веток в кустах, чтобы получилось окошко, и просунул туда ствол винчестера. Разглядев первых арестантов, Мутноглазый выругался. Сегодня в конвой набрали каких-то уродов. Наверно, бывшая солдатня. Нормальным пацанам в голову не пришло бы связывать тех, кто бредет по горной дороге.

— Чего это они им руки связали? — удивился Бингл.

— Чтоб не удрали.

— Куда тут удерешь?

— Да заткнись ты!

Арестанты брели, понуро опустив головы, держа руки за спиной. Лагранж смотрел на них через прорезь прицела. Вот те уроды, с кем он вчера схлестнулся в салуне. Ага, несладко? Он усмехнулся и повел стволом в сторону, разглядывая остальных. Что за чертовщина…

— Я что хотел сказать, — снова зашептал Бингл. — Вот ты говоришь, сапоги у него клевые — а если он их загнал? И пиджачок белый на руднике ему без надобности. Ты видишь хоть одного в белом пиджаке? Я не вижу…

— Беги к Дылде, — быстро приказал Лагранж. — Скажи, все отменяется. Бегом!

Бингл отполз назад. Но он и встать не успел, как из леса ударил мощный щелчок «маузера». И будто эхом отозвался второй выстрел.

Мутноглазый чуть за голову не схватился от досады. Клиента среди арестантов не было, это ясно. Что-то случилось. Они напрасно сюда приперлись. И Дылда напрасно так тщательно целился. Первым же выстрелом он угодил в охранника, и тот вылетел из седла, будто его сдернули арканом.

— Стой, тупица! — заорал Лагранж, увидев, что Бингл собрался убегать.

— Ты сам сказал…

— Стреляй, баран! По конвою стреляй!

Ярость мешала целиться. Мушка плясала, как пьяная проститутка. Он посылал пулю за пулей, но видел, что нещадно мажет. Лошади охранников кружились на месте, и те не могли отстреливаться, били наугад. Арестанты повалились на дорогу и, судорожно извиваясь, отползали за деревья. Крики раненых смешивались с конским ржанием, пыль смешивалась с дымом, и у Лагранжа словно пелена стояла перед глазами. Боек щелкнул впустую, и он опустил винчестер.

— Они удрали! — торжествующе завопил Бингл. — Удрали!

— Уходим! — Мутноглазый вскочил и, пригибаясь, кинулся туда, где на поляне были оставлены их лошади. — Чего стоишь, баран! Бегом!

«Конвой не может бросить колонну, — думал он, прорываясь напролом через заросли. — Охранники отступили за поворот и сейчас, наверно, гадают, что делать дальше. Пусть потопчутся. Лишь бы не повернули назад. Они же не конченые идиоты! Пройдена самая трудная часть пути, до рудника — совсем ничего… Да, они не идиоты. Они пошлют одного за подмогой, а сами укроются и будут геройски обороняться».

Мутноглазый успокаивал сам себя, но все же торопился. Все должны знать, что во время нападения на конвой он был в городе. Торчал в кабаке или валялся дома пьяный.

Дылда и Кирпич сияли, потрясая винтовками:

— Здорово мы их!

— Ты видел, как я его ссадил?

— Что? Ты? Это я!

— Хватит препираться! — Мутноглазый взлетел в седло. — Уносим ноги! И чтоб до завтра из кабака не вылезали!

— А на какие шиши гулять-то будем?