Зачистка территории

Москаленко угрюмо молчал. Оправдываться не имело смысла. Чересчур хреново карты выпали! Более паршивой ситуации нарочно не придумаешь. Недоверие Семена понятно. При подобном раскладе он, пожалуй, и сам бы пришел к аналогичным выводам...

– Язык проглотил со страху, тварь ползучая? Боишься назвать имя заказчика? – понял молчание коротышки по-своему доведенный до белого каления Кесарев. – Ничего, сейчас разговоришься! После укола пентональчика[61]. Артур, подготовь шприц! А ты, Вася, расслабься. Не сопротивляйся. Если ты рассказал мне чистую правду, то беспокоиться тебе не о чем!!!

Толстые губы Семена Ивановича растянулись в сатанинской улыбке. Василий Иванович покрылся холодной испариной. Панический страх окатил сердце ледяным водопадом. Конечности предательски затряслись... «П...ц! – затравленно подумал глава агентства «Риф». – Вляпался по уши!» Под воздействием «сыворотки» он потеряет способность лгать, без утайки выложит все, в том числе, как намеревался убить за баксы самого Семена Ивановича!!! Тогда пощады не жди! Месть начальника Н-ского ГУВД будет ужасна! Просто смертьюне отделаешься!!! Москаленко отлично помнил жестокую расправу Кесарева с работником аппарата ГУВД полковником Спичкиным, в которой Василий Иванович принимал личное участие. Спичкин ухитрился собрать на генерала некоторый компромат и приблизительно месяц назад в припадке идиотизма попытался шантажировать шефа. Реакция разгневанного Кесарева последовала незамедлительно. Полковника подкараулили вечером у подъезда, оглушили, связали и привезли в здание Н-ского крематория. Предусмотрительный начальник ГУВД давно «приватизировал» сие заведение, поскольку знал – лучшего места прятать концы в воду не придумаешь! При содействии подкупленных представителей городской администрации он сверху донизу укомплектовал штат крематория надежными людьми. Заведующим стал бывший сотрудник МВД Григорий Яковлев, крупно погоревший на непреднамеренном убийстве подследственного (перестарался, выбивая «чистосердечное признание»), но благодаря вмешательству Семена Ивановича сумевший ускользнуть от уголовного наказания... Чернорабочими являлись несколько урок, также вытащенных Кесаревым из тюряги. Предварительно они заложили множество корешей-подельников и понимали: просочись эта информация в преступный мир – их в буквальном смысле порежут на мелкие кусочки. В результате начальник ГУВД мог не сомневаться в «благонадежности» ссученных[62]... Итак, дурака Спичкина доставили в крематорий, вколов пентонал натрия, выяснили, где он прячет компрометирующие Семена Ивановича материалы, а потом, скрутив проволокой руки-ноги, живого сунули в печь, предназначенную для кремации трупов. По приказу Кесарева полковника заталкивали в огонь медленно, постепенно... Сперва в пламени скрылись пятки, затем голени, колени и т. д. Рот Спичкину не заткнули, и от его воплей присутствующие едва не оглохли. Если такова генеральская «награда» за жалкую попытку третьесортного шантажа, то что же ожидает Москаленко, замыслившего убийство!!!Представить невозможно!!! Василия Ивановича захлестнула ярость отчаяния. «Надо идти ва-банк! – без колебаний решил он. – Терять-то все равно нечего!!!»

Между тем Заболоцкий, наполнив шприц «сывороткой», вразвалочку подошел к скорбно понурившемуся руководителю «Рифа», Кесарев, гадко ухмыляясь, стоял чуть поодаль. Рождественский лениво прислонился спиной к дверному косяку. Убаюканные кажущейся обреченной покорностью коротышки, все трое расслабились, утратили осторожность, чем и не преминул воспользоваться бывший майор ФСБ. Боднув приблизившегося Артура головой в солнечное сплетение, он вскочил с топчана и, коротким прыжком сорвав дистанцию, ударил Кесарева раскрытой ладонью в подбородок. Семен Иванович отлетел к стене, гулко стукнувшись затылком о кафель.

– Ж-живым б-брать! – прохрипел согнувшийся пополам Заболоцкий.

Подобно хорошо натасканной немецкой овчарке, Рождественский стремительно бросился на Москаленко, однако приемами рукопашного боя тот владел гораздо лучше Петра. Умело отразив молниеносный выпад кулака противника, Василий Иванович швырнул его на пол лицом вниз и с силой всадил твердую мозолистую пятку в позвоночник капитана ФСБ. Послышался сухой треск. Тело Рождественского, дернувшись, застыло. «Один готов!» – с удовлетворением отметил Москаленко. В следующее мгновение мускулистое предплечье напавшего сзади Артура сдавило ему горло «стальным зажимом», а нога быстро оправившегося от нокдауна Семена Ивановича врезалась в живот. Москаленко сдавленно захрипел. Недруги мысленно поздравили себя с победой, но они недооценили огромную физическую силу и невероятную выносливость коротышки. Преодолев боль и удушье, он пнул Кесарева ступней в грудь (снова отбросив генерала к стене), ухватил Заболоцкого левой рукой за кисть, правой за плечо, резко нагнувшись, перебросил Артура через себя и, наискось рубанув вытаскивающего пистолет генерала ребром ладони по брови, выскочил в коридор.