Зачистить Чистилище

Русские же, которых германцы называли азиатской ордой, идущей, чтобы уничтожить западную цивилизацию, вели себя по-рыцарски. Мирных обывателей не трогали. Хотя еще в Восточной Пруссии столкнулись с тем, что в любой деревне были установлены в подвалах телефоны, по которым такие милые на вид старушки сообщали о точной численности русских, да еще об их принадлежности к тому или иному подразделению, точно на пенсию они ушли, окончив военное училище.

Когда же пришлось отступить, то вслед с чердаков домов обывателей неслась пулеметная стрельба в спины. Но не озлобились. В отличие от своих противников, с захваченных городов никаких контрибуций не требовали, за провиант расплачивались золотыми рублями, исторические памятники, даже если там окопался кто-то из врагов, старались взять, не разрушая их.

Так кого же варварами после всего этого считать?

Главком с восторгом поведал Брусилову о том, как Николай Второй нагнал страху на фабрикантов, собрав их в Царском Селе. Подробности этого совещания в прессу не просочились. По долгу службы главком там присутствовал.

Говорил царь жестко, обвиняя фабрикантов в том, что они хотят нажиться на военных заказах, а это, мягко говоря, непатриотично, и впредь с теми, кто по госзаказу будет поставлять некачественное вооружение, начнут обходиться очень строго, приравнивая к изменникам Родины. Поводом послужило то, что один из уральских заводов прислал на фронт мортиры с дефектом, стволы трех орудий после десятка выстрелов разорвало, и поубивало и покалечило все расчеты.

– В это время, когда война вступает в решающую стадию, вы устраиваете настоящую диверсию, – лицо Николая Второго было каменным, злым. – Знаете, как поступают в таких случаях?

Хозяин завода побледнел, с замиранием сердца думая о том, что ему фактически предложили, чтобы сохранить честное слово, покончить жизнь самоубийством.

– Что молчите? – продолжал распекать провинившегося император. – С саботажниками поступают жестко!

Хозяин завода клялся в невиновности, обещал бесплатно поставить взамен некачественных мортир новые.

– Мортиры-то вы мне поставите, но как быть с двумя десятками убитых и покалеченных? Вы что, их воскресить можете?

Фабрикант все больше бледнел, готовый уже упасть в обморок, боясь и царя, и других собравшихся, потому что из-за него гнев государя пал и на них, а этого ему могут никогда не простить.

– Я готов добровольцем на фронт, – обливаясь потом, пролепетал фабрикант.

Он, человек уже в годах, гораздо старше царя, который годился ему в сыновья, стоял перед ним навытяжку, как провинившийся школьник, и от стыда не знал, куда ему деть свои глаза.

– От вас там толку не будет. Вред один.

– Я готов платить пожизненную пенсию всем семьям погибших и покалеченных.

– Вам пришлют списки, – после небольшого молчания сказал император. – Когда будут новые мортиры?

– Уже отгружены.

Царь кивнул, но так и не разрешил фабриканту присесть, и тот был вынужден все оставшееся время стоять, радуясь тому, что так легко отделался.

После окончания совещания фабриканты выступили с инициативой «Все для фронта, все для победы», договорившись, что никакой прибыли из госзаказа извлекать не будут и постараются поставлять вооружение даже ниже себестоимости. Впрочем, некоторые из них давно уже так и делали.

– Как он их, а, Алексей Алексеевич? – восторженно рассказывал главком подробности той встречи. – Сидели тише воды ниже травы.

– Дельно, дельно, давно с ними надо было поговорить жестко, Николай Николаевич, – соглашался Брусилов, – но я все о форте. Когда мне ждать штурмовиков? Время-то не ждет.

– Через два дня прибудут. Им не надо времени на подготовку. Сразу и за дело возьмутся. Транспортные аэропланы для их переброски я тоже пришлю. Завтра.

– Благодарю вас.

Высший генералитет пребывал во мнении, что для штурмовиков нет неразрешимых задач. Такое впечатление сложилось после показательной высадки на летном поле в Гатчине. Сотня раскрывшихся в небесах куполов смотрелась и вправду впечатляюще. Им рукоплескали, будто на представлении. Хорошо, что все внимание присутствующих сосредоточилось именно на них. Без осечки-то не обошлось. Выброшенную с аэроплана легкую полевую пушку ветром едва не снесло прямо на гостевую трибуну, где сидели высокопоставленные персоны во главе с царем. Только чудом она пролетела мимо, и это при том, что ветра практически не ощущалось, а условия для высадки были просто идеальными.

Сами штурмовики не подвели, но Мазуров отдавал себе отчет, что два месяца, в течение которых он натаскивал их, слишком мало, чтобы сделать из них таких же хороших солдат, как те, что вместе с ним захватили замок в Баварии.

После той операции ему присвоили звание майора, которое император возродил незадолго до начала войны. Не случись этого, был бы Мазуров уже подполковником, а так в карьерной лестнице лишняя ступенька появилась. Но Мазуров как-то не ставил перед собой цель добраться до самого верха этой лестницы.