Зачёт по выживанию

Ураган разметал шалаши, ливни и наводнение смыли большую часть почвы и песка. Лагерь превратился в Остров. В место не столь уютное для проживания, как Лагерь, но уже привычное. Да и восстановить Лагерь было вполне возможно. До сегодняшнего дня, когда Остров превратился в хаотично разбросанную груду огромных, больших и поменьше камней. Даже все их вещи оказались придавленными камнями и засыпанными песком и глиной.

– Вот и займемся наведением порядка, – сказал Антон Олегович.

– Дождь закончился, – подошел к нему дядя Сережа.

– Очень хорошо. Надеюсь, вода сойдет за два-три дня, еще столько же придется ждать, чтобы вокруг подсохло. За эту неделю нужно определиться, куда пойдем дальше. А пока давайте приводить хозяйство в порядок, чтобы прожить оставшиеся дни в приемлемых условиях.

– О Schreck! – схватилась руками за голову фрау Каролина. Она, видимо, забыла от упомянутого ею ужаса большинство русских слов и долго что-то горестно объясняла на немецком, всплескивая руками и возводя глаза к небу. Наконец чуть успокоилась, присела и с невыразимой печалью произнесла: – Весь наш… Ressource… весь запас продовольствия… Его нет! У нас нет еды!

– Простите, фрау, – тоже по-немецки заговорил Войцек, – еда наша в целости и сохранности! Вон на тех деревьях! Не мог же я позволить, чтобы наши усилия пропали даром и мы снова стали голодать.

Отчего-то этот вполне понятный и объяснимый поступок Войцека, в минуту опасности первым делом спрятавшего все продовольствие от греха подальше, заставил всех рассмеяться.

– Пусть там и полежит, – наконец сказал дядя Сережа, утирая слезы на глазах. – А вы все цыц! Нечего смеяться над разумным поступком. За работу, лентяи.

Лентяи нехотя побрели осматривать искореженный Остров и выискивать под огромными валунами и грудами камней и песка свои скудные пожитки. Нашлось почти все. Но снова грязное до полного безобразия, так что стирка для всех вышла на первый план.

– Я вам что, прачечная-химчистка? – вопил Семен, отмахиваясь от очередной просьбы очистить паром циновку, или рюкзак, или куртку. – Ну ладно, давай уже. Нет, все! Хватит, хватит! Пойду лучше Войцеку помогать камни ворочать. Все ж таки мужское занятие. Издеваешься! Платочек сама можешь постирать! А это что? Что это за трусы? А, мои! Спасибо, Ким. Я тебе вне очереди постираю, а то все только о себе беспокоятся, а у меня еще минуты не было своими вещами заняться. Ты их где нашел? Точно? Ну надо же куда занесло, а ведь в сумке лежали. Ким, тащи все наши вещи сюда. Войцек, ты этот камень неровно положил. Сам же с него скатишься ночью. И песка побольше валите, а то все бока от камней болят. Да просушу я песок, закончу со стиркой и просушу. Если не сдохну. Что? Хорошо, только у меня куртка Джедая на очереди. Потом циновка дядя Сережи. Короче, Алекс, через час приходи. А ужин скоро? Это хорошо. Нет, для тебя плохо, только после ужина вещички заберешь. Чих, тебя тоже пропарить? Ну иди сюда!

Настя смотрела на муки Семена Кольцова, неожиданно для всех и для самого себя превратившегося в главную прачку, держа в руках свою пропитавшуюся жидкой глиной циновку и не рискуя высовываться.

– Анастасия Никитична! – позвал ее Семка. – Для вас сегодня и всегда действуют скидки.

– Ох, Семен Анатольевич! Вы при такой работе похудеете. А вам это не идет.

– Мерси вам за заботы ваши непрестанные.

– Это у тебя чистое?

– Угу.

– Давай отнесу Аленке на просушку.

– И еще одно большущее мерси. Хоть кто-то помогает в трудах наших праведных.

29

Настя представляла себе все не так. Она ждала ощущения полета, движения в высоте. Уж во всяком случае полагала, что будет хоть какое-то промежуточное состояние. Скажем, она уснет, а после проснется и полетит. Но вышло все необычайно просто. Вот сидела она рядом с Семкой и Антоном Олеговичем и безо всякого перехода оказалась на грибнице, за добрые две сотни километров.

Кстати, отчего именно здесь? Ну да, она же именно про грибницу думала. Потому что по плану Антон Олегович собирался создать сложную конфигурацию мюонно-базонного поля – это он так пошутил, потому что, как это чаще всего бывало с каждым из них, слов для объяснений своих действий они не находили, – после чего они должны были вдохнуть споры оранжевого гриба и перейти в состояние отделенного сознания. Но кажется, до грибов дело так и не дошло. Или дошло, но она не помнит?

Раз уж попала сюда, нужно осмотреться.

Странно, конечно, висеть над местом в воздухе и не видеть ни своих ног, ни рук, ни всего остального, что человек способен у себя видеть в обычном состоянии. Нужно отвлечься от этого и сосредоточиться на окружающем.