Зачет по убийству

Лицо Анны Сергеевны исказилось от раздражения, но она быстро взяла себя в руки, окинула меня тем долгим оценивающим взглядом, с которого началась наша встреча, и, вздохнув, совсем другим, деловым тоном произнесла:

— Хорошо. Начнем. Но сперва вы должны дать мне обещание.

— Какое? — насторожилась я.

— Сейчас я расскажу вам сюжет будущей книги. Он… ну, скажем, он опирается на некоторые реальные факты. И люди, о которых там идет речь… это будут литературные герои, но в некотором смысле это реальные люди. Разрулить ситуацию, когда выйдет книга, — моя забота. Но до этого вы никому не должны называть истинных фамилий персонажей… Нет, лучше вообще никому не рассказывайте о сюжете. Особенно самим действующим лицам, понимаете?

Мне стало смешно.

— У нас с вами настолько разный круг общения, Анна Сергеевна, что вряд ли я догадаюсь об истинной фамилии хоть одного из персонажей, а уж вероятность встречи и вовсе равна нулю.

— Догадаетесь, — заверила Анна Сергеевна. — Честно говоря, я сперва надеялась скрыть от вас, кто я. Изменить внешность, загримироваться. Но потом решила, что не стоит. Если вы умная женщина, все равно все поймете. И, как видите, я встретила вас в своем естественном виде. А зная меня, вы быстро догадаетесь, о ком там у меня идет речь.

Мне стало еще смешнее.

— Можете не переживать, — уверила я собеседницу. — Я совершенно не представляю себе, кто вы.

— Считаете, раз вы математик, а я работаю на телевидении, можете впарить мне любую чушь? — яростно прошипев сквозь зубы, спросила Анна Сергеевна. — Так вот, я не такая дура, чтоб тебе поверить, дошло?

Похоже, она была всерьез задета. Честно говоря, я впервые почувствовала, что она не пытается мною манипулировать, а говорит от души.

Кстати, не так давно я уже попадала в подобную ситуацию. Ко мне в институт явился низкорослый мужчина в сопровождении двух амбалов, сунул свою украшенную триколором визитку и грозно заявил, что я должна немедленно поставить его дочери зачет, поскольку он — главное доверенное лицо самого Зуева (Зотова? Завьялова? У меня плохая память на фамилии) и советник первого класса. По мне, логика в этом заявлении хромала на обе ноги, так что сам папаша вряд ли смог бы получить у меня зачет. Поэтому и с дочкой все стало ясно. Ее проблемы с учебой объяснялись тяжелой наследственностью, а тихий голос и нервная дрожь — семейной атмосферой. Короче, девочку я легко вспомнила, про Зуева же простодушно спросила, кто это. Надо было видеть лицо доверенного лица!

Пожалев несчастную Анну Сергеевну, я пояснила, что фактически не смотрю телевизор.

— Обо мне часто пишет светская хроника, — холодно добавила та.

— И светскую хронику не читаю.

Анна Сергеевна уставилась на меня, словно я пыталась убедить ее, что являюсь Наполеоном и мне срочно надо собираться на битву при Ватерлоо.

— Вы вправду не знаете, кто я?

— Понятия не имею. Если я правильно поняла, вы работаете на телевидении.

Моя собеседница неожиданно улыбнулась так искренне и заразительно, что я невольно почувствовала к ней симпатию.

— Знаете, Катя, мне повезло, что я с вами встретилась. Это только поначалу приятно, когда тебя воспринимают как богиню из телевизора, а потом хочется, чтобы в тебе видели обычного человека — а уже не выходит. Я рада, что вы меня не знаете как телеведущую… тем более, моя передача действительно не для вас. Но все-таки никому не рассказывайте о сюжете. Даже если решите не работать со мной — все равно. Иначе у меня могут быть проблемы.

Честность всегда меня подкупала, а еще понравилось отсутствие намека, что проблемы в случае разглашения тайны ожидаются у меня(например, культурист-водитель стукнет по голове в подъезде). И я, не задумываясь, согласилась.

Будущее показало, что задуматься не мешало бы, но как-то трудно было воспринимать ситуацию всерьез.