Зачем цветет лори

— Не слышу в твоем голосе радости и благодарности, раяна. Думаю, тебе стоит постараться, чтобы отблагодарить меня. Или моему обществу ты предпочитаешь мучительную смерть? Знаешь, с раян сдирают цветок лори вместе с кожей. С живых, увы.

Оникс сглотнула, чувствуя волну отвращения. Аид смотрел на нее с насмешкой.

— Так как, Оникс, поедешь со мной? Или к императору?

Лавьер развлекался, потому что никакого выбора у девушки не было. Он своих решений не менял. Но он хотел, что бы она поверила в эту иллюзию, в то, что сделала свой выбор сама.

Оникс сидела, опустив голову. Она тоже понимала, что выбора нет. Разве можно добровольно согласиться на страшную смерть в Граде? Быть, как сейчас, игрушкой аида тоже не слишком радостно, но это шанс… Шанс на спасение, на побег, на жизнь. Тем более что терять ей нечего, все, кроме жизни, Лавьер уже забрал. И потом это возможность поквитаться… Она не поднимала голову, опасаясь, что он увидит в ее глазах истинные чувства.

— Я поеду с тобой в Синие Скалы, — негромко сказала она.

— Серьезно? Ты думала целую минуту. Что так долго?

Оникс не удержалась, посмотрела с его глаза, словно молниями пронзила. Аид весело рассмеялся.

— Ты меня так забавляешь, раяна. Так искреннее надеешься, что я не замечу твоих гневных взглядов и глупой надежды мне отомстить. Ты просто прелесть, Оникс. Ты даже можешь попытаться, уверен. Например, воткнуть мне нож в спину. Главное помни, что с моей силой, я умру не сразу даже с ножом в сердце. И подумай, что я успею сделать, до того, как умру, — он наклонился вперед, глядя в ее испуганные глаза, — а если выживу, что весьма вероятно, то найду тебя, где бы ты ни была, маленькая наивная раяна.

Он улыбался, а девушка чувствовала, как внутри все обрывается. Чудовище… Как сбежать от такого чудовища? Она закусила губу. Неужели он сказал правду и способен выжить даже после удара ножа в сердце? А она так надеялась… Надо узнать больше о даре и о силе магов. Вот бы найти книгу, где об этом написано!

В обители было мало книг, в основном трактаты и руководства по обрядам проводов к сумеречным вратам. В отличие от большинства монахинь, Оникс была грамотной, и читать любила. В детстве Катран приносил ей из долины сказки, покупал их в обмен на свои поделки из дерева, учил читать. Позже, когда Оникс подросла, она уже сама меняла убитых уток или вещи на книги. Правда, это было крайне редко, и каждый раз девушка чувствовала себя виноватой перед монахинями за то, что потратила медяки не на необходимое в обители, а на свое развлечение.

Марвея ворчала, называла книги глупой блажью, которая лишь засоряет голову ненужными мечтами о лучшей жизни.

В чем-то старуха была права. Порой и Оникс казалось, что эта ее странная тоска, непонятное, но глубинное чувство чего-то утраченного, уходит корнями все в те же истории, о далеких землях и прекрасных людях, о свободе …

Если бы у Оникс кто-нибудь спросил чего она хочет больше всего на свете, она ответила бы — свободы. От цветка лори, от мужчин, от власти темного владыки. От всего. Она хотела бы жить в маленькой рыбацкой деревушке, на берегу теплого моря, где ходят в легких шальварах, ярких, как перо птицы сан… Оникс никогда не видела эту птицу, и даже не знала, существует ли она на самом деле, но представляла ее столь же прекрасной и разноцветной, как бывает радуга по весне.

Это видение, ее самой в цветных одеждах, на берегу далекого моря всегда помогало Оникс в трудные минуты. Но сейчас она не позволила себе убежать от реальности и напряженно обдумывала ситуацию.

Хотя пока размышлять было особо не о чем. Ее будущее было слишком туманным, чтобы размышлять о нем. Думай, не думай, толку от этого никакого.

— Оникс, иди сюда, — позвал ее аид, — и убери это покрывало, без него ты смотришься гораздо лучше.

Девушка подняла голову, повела плечом, сбрасывая одеяло, подошла, сверху — вниз глядя ему в глаза.

— Ты быстро учишься, — улыбнулся аид, — хорошо. Мне еще многому придется тебя обучить… Например, как доставить мне удовольствие. Начнем?

Он сжал ее ягодицы. Оникс — зубы, чувствуя, как подкатывает к горлу дурнота. И потеряла сознание, уже на грани беспамятства ощутив, как подхватили ее руки аида.

* * *

Она пришла в себя от голосов. Но сознание все еще было туманным, словно дымкой затянуто, и Оникс осталась лежать, не открывая глаз и прислушиваясь. Один голос был дрожащий и испуганный, второй, злой, и принадлежал Лавьеру.

— Почему она не приходит в себя? Что с ней?

— Э..Позвольте…

Покрывало поползло вниз.

— Руки убери.

— Господин Лавьер, но я не могу осмотреть девушку, не притрагиваясь!

— Осмотри по ауре.

— Но…

Давящая тяжелая тишина.