Зачарованный киллер

Медикам известно, что слизистая оболочка полости рта обладает способностью активно усваивать некоторые лекарственные вещества — вспомните, как «сердечному» больному рекомендуют положить таблетку нитроглицерина под язык для скорейшего его действия, — оказалось, что немалая часть этилового спирта, содержащегося в горячительном напитке, попадает в кровеносные сосуды именно таким способом. Дело в том, что слизистая полости рта весьма обильно снабжена артериальными и венозными сосудами — в зеркале видно, как эти сосуды просвечивают под тонкой оболочкой, придавая ей синеватый оттенок.

Всасывание алкоголя здесь происходит даже легче, чем в желудке, т. к. оболочки лишены защитного слоя слизи и «не умеют» рефлекторно сокращаться.

Любой алкогольный напиток, особенно газированный, подогретый или содержащий экстрактивные вещества (раздражающие слизистую и увеличивающие ее кровенаполнение), опьяняет сильнее, чем обычно, если его пить малыми дозами или долго удерживать во рту.

Завершая сей краткий обзор коварных свойств алкоголя, я бы хотел отметить следующее: ни одна нация в мире не подвергает себя такому насилию по части спиртных напитков, как наша, и только невероятные генетические ресурсы позволили нам сохраниться хотя бы в том состоянии, в котором мы сегодня существуем; этот вдохновенный процесс нельзя назвать самоистязанием, так как нация явно получает удовольствие; это, грубо говоря — русский алкогольный мазохизм.

Времена социалистического благоденствия, когда отцы нации еще как–то присматривали за здравием среднестатистического гражданина, уходят, и здоровье каждого работоспособного человека превратилось в одну из самых значимых разновидностей капитала, когда–либо известных в России. Здесь мы, как обычно, отстаем от цивилизованных стран на несколько десятилетий, ибо это несложное умозаключение является повседневной нормой существования для любой страны, обогнавшей в своем экономическом развитии Верхнюю Вольту или Монголию.

Россия не в состоянии отказаться от алкоголя полностью, он давно превратился в неотъемлемую часть нашего образа жизни, в немалой степени помогая преодолевать ту пучину социальных катастроф и потрясений, в которой наше отечество барахтается уже не одно столетие. Вместе с тем, невозможно объять необъятное, и даже усилиями всей страны нам никогда не удастся выпить всю водку — ее всегда произведут больше…

Вчера

…история с замполитом имела место и сыскала мне некоторую славу среди воров. Хотя, со временем, как это всегда бывает с воровским фольклором, обросла фантастическими подробностями.

Возникла она после того, как мне, скромному зэку, удалось снять с работы и чуть ли не посадить замполита. Этот замполит, должно быть, родился оперативником. Вместо того, чтоб сеять в зоне «разумное и вечное», заниматься клубом, библиотекой, смягчать, хоть символически, зэковское существование, он все и везде вынюхивал, расследовал. Пересажал ребят больше, чем самый ярый режимник или оперативник.

На меня замполит обратил внимание в книжном ларьке. В зону каждый квартал привозили на свободную продажу книги. Среди них встречались весьма дефицитные. (Речь идет, естественно, о периоде СССР). Первыми ларек посещали охранники, сперва, естественно, офицеры, потом прапорщики и вольнонаемные. Потом шли активисты — председатели разнообразных секций, осведомители, а только потом к книгам допускались простые заключенные. Очередь всегда выстраивалась с утра, обычная сварливая очередь, сдерживаемая и регулируемая активистами в повязках. Ей мало что доставалось, лучшие канцелярские принадлежности, красивые книги закупались первыми пачками. Что–то пересылалось на волю, многое появлялось на зоновской барахолке. На этой барахолке за чай, золото или за деньги, которые котировались гораздо ниже чая, можно было купить все: от черной икры до старинных серебряных часов–луковиц. Но и последние посетители могли кое–что выбрать из книг, не заинтересовавших первоочередных.

Я никогда не уходил без дефицита, прятавшегося в невзрачных книжных изданиях. Вкус у всей этой толпы был невысокий, в основном охотились за макулатурой приключенческого плана в ярких глянцевых обложках. Так мне удалось купить отличные сборники М. Цветаевой, Б. Пастернака, И. Северянина, Н. Рубцова, прекрасный роман А. Кестлера «Слепящая тьма». До сих пор помню цитату из этого романа о репрессиях 1937 года: «В тюрьме сознание своей невиновности очень пагубно влияет на человека — оно не дает ему притерпеться к обстоятельствам и подрывает моральную стойкость». Артур Кестлер первым на Западе описал коммунистические застенки.