Зачарованный апрель

Крошка закрыла глаза. Ей сразу стало легче. После минутной тишины она услышала скрип гравия на дорожке и удаляющиеся шаги.

Войдя в столовую, миссис Арбитнот произнесла:

— У леди Каролины болит голова. Я так и не смогла уговорить ее выпить кофе или чаю. Может быть, у прислуги найдется таблетка аспирина? Ей это было бы полезно. Вы не знаете, как по-итальянски «аспирин»?

— Лучшее лекарство от головной боли, — твердо ответила миссис Фишер, — это касторка.

— Дело вовсе не в этом, — заметила миссис Уилкинс.

Миссис Фишер, которая уже справилась с омлетом и в ожидании следующего блюда была не прочь поговорить, начала:

— Одно время Карлайль страдал ужасной мигренью и принимал касторку. Я помню, что он в своей своеобразной манере называл ее «маслом печали». Но это оттого, что он принимал ее слишком часто. Одно время это оказало серьезное влияние на его взгляды. Леди Каролине нужна одна доза, ни в коем случае не больше. Ошибкой было бы слишком долго принимать касторку.

— Вы знаете, как это будет по-итальянски? — спросила миссис Арбитнот.

— Боюсь, что нет. Леди Каролина должна знать, спросите у нее.

— У нее вовсе не болит голова, — снова подала голос миссис Уилкинс, сражаясь со спагетти, — она просто хочет побыть одна.

Обе женщины удивленно посмотрели на нее.

— Тогда почему она это сказала? — спросила миссис Арбитнот.

— Потому что леди Каролина хочет быть вежливой. Скоро, когда она проникнется покоем этого места, она перестанет притворяться. Все будет естественно.

— Видите ли, — извиняющимся тоном произнесла миссис Арбитнот, — у Лотти есть одна теория по поводу этого замка.

Миссис Фишер было не до теорий. Она ждала следующего блюда, но оно не появлялось, поскольку миссис Уилкинс все еще возилась со спагетти. За время разговора блюдо успело остыть и стало совершенно несъедобным.

— Я просто не понимаю, какие у вас основания подозревать леди Каролину во лжи, — сухо произнесла миссис Фишер.

— Это не подозрение, я просто знаю.

— Бог мой, откуда вам это знать? — ледяным тоном спросила пожилая леди. Непонятно зачем Франческа снова предложила всем спагетти, и миссис Уилкинс взяла вторую порцию.

— Когда мы были рядом с ней, я прочла ее мысли.

На такие вещи миссис Фишер отвечать не собиралась. Не желая потакать явной глупости, она слегка ударила в маленький гонг, хотя Франческа находилась тут же в столовой, и приказала подавать. Ей очень надоело ждать третьей перемены. Кухарка (наверняка нарочно) снова предложила ей спагетти.

Глава 10

Всад, который находился на вершине холма, можно было попасть через столовую и зал. К сожалению, они располагались бок о бок. Если кому-то хотелось избежать встречи с кем бы то ни было и выйти в сад, то оставался риск столкнуться в дверях. К тому же в крохотном садике невозможно было найти ни одного уголка, где бы вас никто не увидел. Тамариск и зонтичное дерево росли слишком близко к парапету, а розовые кусты не могли спрятать человеческую фигуру. Единственным убежищем в садике был северо-западный уголок, прикрытый стеной и отгороженный от замка большой клумбой. Как только все ушли, Крошка тайком перенесла туда свой стул. Она шла на цыпочках, будто совершая нехороший поступок.

С того места, где ее усадил Доменико, был отлично виден залив, но там она была открыта для любопытных взглядов и беззащитна перед непрошеными визитами, а в этом укромном уголке было почти безопасно. Крошка удобно расположилась, подсунув под голову подушечку, а ноги положив на парапет так, что жителям деревушки внизу они должны были казаться парочкой белых голубей, устроившихся на ограде. Только леди Каролина решила, что, наконец, кругом никого нет, как появилась миссис Фишер. Она почувствовала запах сигарет и таким образом обнаружила убежище Крошки. Миссис Фишер не курила и не любила запаха табака, особенно если он исходил от женщины, но чувствовала его отлично. Как только она вышла в сад, приказав Франческе принести стол и стул и подать кофе, сразу же поняла, кто может здесь курить. Когда миссис Уилкинс увидела Франческу с посудой, она попыталась напомнить (на взгляд пожилой леди, на редкость бестактно), что леди Каролина плохо себя чувствует и хочет побыть одна. В ответ она услышала, что садик принадлежит всем. Старая леди не собиралась потакать капризам молодежи. Она считала головную боль блажью, и к тому же слова миссис Уилкинс пробудили в ней подозрение, что ее здесь ни в грош не ставят. Она не могла поверить, что знатная молодая леди солгала, но некоторые сомнения были. В любом случае она не собиралась из-за чужих недомоганий лишаться свежего воздуха.