Забывая Августа (ЛП)

— Причина, по которой мы могли позволить себе такое дерьмо, как этот дом, в котором ты стоишь, и сумасшедшая огромная яхта, которой я владею, потому что мы никогда не держим все в одном месте. Мы держим наши деньги скрытыми от посторонних глаз Большого Брата. Это работает. Или, по крайней мере, до тех пор, пока ты не решил потеряться на два года, оставив после себя огромный долг и никого, кроме меня, чтобы убрать после тебя. А я ненавижу беспорядок.

— Сколько? — я стиснул зубы.

— Пять миллионов долларов.

Я старался не выдавать свои эмоции, заморозить свое выражение, усмирить свой темперамент.

«Какого черта я ввязался в это?»

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — спросил я.

— Видишь ли, это сложная часть амнезии, не так ли? Но думаю, я всегда мог бы пойти к твоей прекрасной девушке и спросить. Она была и тогда, не так ли? Как ее звали? Эверли? Она была горячей штучкой, если я правильно помню.

Он, очевидно, не звонил. Он смотрел – ждал подходящей возможности огорошить меня этой информацией – и теперь знал, что нажал нужную кнопку, чтобы заставить меня вздрогнуть. Правильный нерв, который может привести меня к обрушению. Я понятия не имел, кто этот человек и на что он способен, но исходя из того, как Эверли кричала при одном упоминании его имени и его маниакального смеха, я не рисковал.

— Что ты хочешь? — спросил я, зная, что он получил меня. Зная, что я сделаю все, чтобы держать Эверли в безопасности, даже если это означало отказ от всего.

— Ты всегда был немного чувствительным, когда дело доходило до нее, — сказал он с озорной усмешкой на лице. — Ты вернешься на работу, как хороший маленький мальчик, и мы больше не будем говорить об этой амнезии. Никто никогда не должен об этом слышать. Что касается твоих клиентов, ты отправился в длительный отпуск после очень травмированного пребывания в больнице, и теперь хорошо отдохнул и готов сделать как можно больше гребаных денег.

— И когда они узнают, что у меня нет навыков брокера, и потеряют каждый собственный пенни? — спросил я, каждое слово отрывисто выходило как темный звук, погружая меня глубже в ад.

— Они не могут отличить свою голову от своей собственной задницы, поэтому я буду тянуть все струны. Как только они обнаружат, что их любимый Август Кинкейд, наконец, вернулся, твои любимые клиенты рванут к нам с распростертыми объятиями, и мы будем наводнены таким долгим бизнесом, что не будем знать, что делать.

— Значит, я всего лишь твоя марионетка? — спросил я, и мои глаза потемнели, когда он облегченно засмеялся.

— Да. Видишь ли, ты всегда была лицом, а я – мозгами. Люди меня не очень любят, поэтому я и привел тебя на борт. Ты, с хорошим внешним видом и полезными идеями. Ты был именно тем, что мне было нужно. Люди поверили тебе, когда ты сказал им, что заработаешь им деньги, даже когда мы слепо их ограбили. И удивительная часть... они просто продолжали возвращаться.

Его хладнокровное спокойствие, когда он говорил об ограблении людей и их жизненных сбережений, было жутким. И то, что я однажды помогал ему сделать это, с такой же улыбкой на лице, заставило меня почувствовать тошноту.

— Ты знаешь, что входная дверь открыта? — голос Эверли пронзил напряжение, когда мои глаза широко распахнулись от паники. Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть ее шаг во внутренний дворик, ее лицо было улыбающимся, пока она не встретила глазами Трента, а затем все, казалось, исчезло из нее, как вода, вытекающая из сита.

— Что он здесь делает? — буркнула она, ее слова были едва слышны из-за стиснутых зубов.

— Ничего, — сказал я, застыв на месте, наблюдая, как она смотрит на него с другого конца комнаты. — Он просто пришел в гости.

— Он пришел в гости? — повторила она, в ужасе обращаясь ко мне. — И ты позволил ему войти?

— Эверли, так рад тебя видеть, —Трент улыбнулся злорадно, заставив мои кулаки сжиматься.

«Я еще не проверил, нравится ли мне бить кого-то в морду, но думаю, Трент казался хорошим кандидатом, чтобы попробовать это».

— Почему бы тебе не пойти наверх и не подождать, пока я попрощаюсь со своим старым другом, — сказал я спокойно, даже когда ярость и паника скрутили и перевернули кишечник, заставляя меня чувствовать беспокойство.

Она застыла, когда мое предложение пронзило каждый ее нерв. Все, что я хотел, чтобы она была как можно дальше от Трента. Я просто хотел, чтобы она была в безопасности. Я всегда хотел, чтобы она была в безопасности.

Увидев, как она стоит так близко к этому мужчине, окутанная страхом, заставило меня задуматься. В спешке, чтобы защитить ее – ее реакция сказала мне, что я произнес одну вещь, которая заставила ее почувствовать себя не в своей тарелке.

— Что ты только что сказал? — прошептала Эверли, одинокая слеза скатилась по щеке. Я видел, как ее доверие рассеивается, отступая, когда она сделала несколько шагов назад.