Забывая Августа (ЛП)

Он хмыкнул, давая мне понять, что недоволен или даже немного расстроен. Наверное, так чувствует себя ребёнок, который выкрикивает в классе ответы, а учитель трясёт головой, подведённый провалом его учеников.

У меня не было воспоминаний детства, поэтому я не мог знать.

Может быть, я был одним из тех детей – дерзким, кто никогда не давал правильного ответа, желая выделиться. Или этот парень с безупречными волосами и чистым взглядом был образцовым учеником, боявшимся сделать даже шаг в сторону?

Наверное, смесь обоих?

Что если я никогда этого не узнаю?

— О чём вы думаете? — прервал мои мысли доктор Шнайдер, заставляя меня посмотреть вверх. Я встретил его взгляд и попытался решить, каким учеником я хотел быть в этот момент.

Любимчиком учителя или бунтарём.

— Что если я никогда не верну свои воспоминания? — наконец спросил я, прощаясь с идеей игры в поиск ответов.

— Возможно, они никогда не вернутся, Август. Это реальность, с которой вы должны столкнуться.

Впервые я оценил его честность.

— Как я пойму, каким человеком быть?

— А разве не всё равно? — спросил он, а затем добавил. — У вас дар, Август. Я знаю, что вы не воспринимаете его таковым, но вы должны найти золотую середину в вашей ситуации. Не многим людям дан в жизни второй шанс – всё исправить. Но это – как раз то, что есть у тебя. Если тебе не нравится человек, которым ты был – стань другим. Делай то, что ты хочешь. Открой новые таланты, новые амбиции. Живи, Август.

Вспоминая ту преследующую боль во взгляде Эверли в тот день в больнице, я не был уверен, что согласен с ним. У меня было чувство, что тень того человека, которым я был, будет преследовать меня, куда бы я не пошёл.

Но сидя там, я понимал, что есть только один выход из этого места, и это через доктора Шнайдера.

Что ж, пора было играть по его правилам.

— С чего мне начать? — спросил я с обнадёживающей улыбкой.

Он посмотрел на ноутбук, который я принёс с собой, и я понял, что у меня забирают мою работу.

Больше не будет угрюмого отношения и мрачных встреч. С этого момента из этих уст будет идти только солнечная, радужная надежда. Я выбирался из этого места, и как только буду на свободе, я выясню, кем, чёрт возьми, был Август Кинкейд.

Глава 7

Эверли

С каких пор кофе стал таким сложным?

Конечно, этот пенистый, чрезмерно усложнённый напиток сейчас даёт мне работу, но выкрикивая заказы для своих коллег... я так и не смогла понять, зачем кому-то портить карамелью или соевым молоком и без того райский напиток.

Очередь ярых кофеинозависимых выстроилась у дверей, каждый из которых смотрел на наше незнакомое меню. Я ожидала, что все они нервно сравнивали его с крупной сетью, которою знали и любили, сомневаясь, а не стоит ли пройти лишних два квартала.

Мы больше работали на местных, но близость нескольких отелей давала маленькой семейной кофейне, в которой я работала уже два года, приток бизнесменов и туристов по утрам, когда они спешили начать свой день.

Я знала, что Райан не доволен моим выбором карьеры, но мне нравилось здесь работать.

С туристами бывает иногда тяжело, но у меня были свои завсегдатаи и пожизненный запас кофе. Что тут можно было не любить? И я наслаждалась компанией своих коллег. Они были энергичные и активные, к чему я привыкла, пока росла в приёмных семьях.

Моя жизнь не очень напоминала эпизод «Предоставьте это Биверу» (прим. пер.: фильм 1997 года. В центре действия картины крепкая американская семья. Мудрый отец Уорд, любящая мать Джун, старший сын Уолли и младшенький – восьмилетний Бивер).

— Обезжиренный мокаччино с дополнительными сливками! — крикнула я Саймону, который продолжал медленно пританцовывать под тихий джаз, звучащий из проигрывателя. Его ритм совершенно не совпадал, подсказывая мне, что он на самом деле танцует под свою собственную мелодию – наверное, что-то, над чем он работал для своей рэгги группы.

Единственным признаком, что он слышал меня, было лёгкое поднятие брови, и он продолжил работать с машинами, танцуя между ними, будто вёл за собой женщину, а не работал в захудалой кафешке.

Но всё было готово быстро и правильно. Я не представляю, как Саймон это делал, особенно, учитывая количество марихуаны в медицинских целях в его организме, чтобы вылечит мигрень, которой у него, по-моему, никогда не было. Когда я спрашивала его об этом, Саймон просто улыбнулся и сказал:

— Ну, значит, она работает, — и перешёл к следующему заказу кофе.

Я продолжила работу в утренней суматохе, здороваясь с многочисленными местными клиентами. Труди – ещё один человек в нашей смене – работала с печкой, разогревая и поджаривая всё из принятых мной заказов, пока Саймон готовил кофе. Когда становилось совсем тяжко, я помогала ему.

Это был хорошо слаженный механизм, и нам легко работалось вместе.

С чего мне было уходить?