Забытые учителя

«А ведь здесь не раз и не два решалась судьба Москвы, — подумал вдруг Нариман. — Тут встречали крымских ханов, отсюда они грозили Москве; здесь ожидал, когда откроют ворота Москвы, польский королевич Владислав; ждал и так и не дождался ключей от ворот Москвы Наполеон… Может, и сейчас это место будет поворотным в истории? Камиль что-то придумал, поэтому так настаивал на встрече. Уж в чём в чём, а в интригах он силён. Это не пропьёшь».

За размышлениями Нариман незаметно подошёл к низкому зданию. Бойцы рассредоточились по периметру. В здание с ним вошёл только его личный телохранитель.

— Подождите минуту, — скорее понял, чем услышал Нариман и остановился, наблюдая с верхней площадки лестницы за происходящим.

Телохранитель спустился по ступенькам и постучал: три коротких, два длинных и ещё три коротких удара, о чём-то стал разговаривать с охраной, находящейся в переходе к жилым комнатам. Потом он махнул рукой Нариману: можно спускаться.

Брат лежал на диване, одетый в восточного типа атласный халат. «Откуда он тут? Сейчас такого материала не изготавливают, а старая материя уже вся должна истлеть!» — удивился Нариман, но спросил другое:

— Зачем ты меня звал, Камиль? Знаешь же, что не имею возможности часто приходить…

— Да ты, брательник, вообще бы не бывал, если бы не боялся моего буйства! Хочешь поесть? — Камиль указал на стол, где лежали овощи и куски жареного мяса. — Хотя… чтобы наслаждаться жизнью, как я, тебе надо снять противогаз! Вы все боитесь этого! Когда воевал с мутами, так был нужен! А тут заперли в этой вонючей дыре!

Нариман хотел дотронулся до виска, в который вдруг будто вонзился металлический стержень, но наткнулся рукой на резину противогаза. Попросил:

— Камиль, пожалуйста, давай не будем. И оставь эту лагерную терминологию.

— Ладно, не будем так не будем, — с легкостью согласился Камиль. — Пусть… мне повезло, других пристреливают. Но ты, брат, должен мне помочь! Я не хочу тут сидеть взаперти.

— Хорошо. Что ты предлагаешь?

— Взаимовыгодную операцию. Ты отправляешь танк к общине заров МГУ. Ваши захватывают здание, убивают их вождя и ставят вождём меня. Я стану помогать тебе, а ты мне. В МГУ имеются антенны дальней связи. А кроме того, там установлено оборудование прослушки.

— Откуда ты знаешь?

— Оборудование было смонтировано ещё при строительстве здания. С тех времён поддерживалось в хорошем рабочем состоянии. Да и перед заражением я получил информацию, что оно работает.

— А почему молчал?

— А ты бы вспомнил, когда бы осознал, что всё, кирдык, жизнь кончилась?! Только если бы раньше взяли антенны, то что бы с ними делали? Кто бы за ними присматривал?

— А община заров?

— Да какая там община заров! Их мало, здание большое. Если неожиданно подъехать на танке и напасть, можно перебить защитников, а остальные сами сдадутся.

— Но, насколько мне известно, их контролирует Крылатский. Прилетят на своём шарике и ничего от танка не оставят.

— Да тут главное просчитать время, чтобы перед грозой! В грозу они точняк не полетят. В грозу хана их шарику… — Он икнул и не закончил ругательства. — А классная рифма получилась, да, братуха?

Камиль поморщился и вернул разговор в прежнее русло — обсуждать сомнительные поэтические способности брата ему не хотелось:

— А танк как в грозу пойдёт?

— Нариман, да ты меня не слушаешь совсем! Танк должен уйти перед грозой, а когда гроза начнётся, с общиной уже всё будет кончено. Они будут уже наши вассалы. Вот смотри… — Камиль взял огрызок карандаша и прямо на столе стал рисовать схему.

* * *

Володька, Инга, Александр Лукашенко и его отец Григорий Евстафьевич сидели в Ротонде у Профессора на первом уровне. Все, кроме Володьки, которому не позволял противогаз, пили чай, заедая его малиной.

Григорий Евстафьевич отложил гитару, подсел к столу:

— А налейте-ка мне, Ингочка, тоже чашку чая. Только мне с молочком, я за эти годы так и не отвык от чайка с молочком, как у нас в Забайкалье пили. Хоть и чай уже не чай, а травяной сбор, всё равно люблю с молочком.

— А как же вы из Забайкалья оказались в Москве? — спросила Инга.

— Да очень просто, — Григорий Евстафьевич отхлебнул из чашки, вытер густые тёмно-русые усы. — Я как раз в этот момент с сыном, — он кивнул на Александра, завладевшего гитарой и наигрывавшего что-то медленно-задумчивое, — ехал в гости к тёще на Рязанщину. Да и застрял в Москве, когда вся эта зараза началась. Паника началась как раз в тот момент, когда мы с сыном прогуливались по Воробьёвым горам. Я привёз его сюда показать МГУ, так как всегда мечтал, что сын будет учёным. Он тогда был малышом пяти лет. Вот я и решил с детских лет приобщить его к образованию, так сказать. Приобщил… — он хохотнул, вновь отхлебнул из чашки, вновь вытер усы. — Ничего сказать не могу, образование сын действительно получил. Первые-то годы многие доценты и профессора МГУ были ещё живы. Он и в технике, и в электронике, и в истории разбирается, тут уж Профессор постарался…