Забытые опылители

Однажды у меня наступил момент осознания тяжёлого положения мигрирующих опылителей. Даже когда места их дневного отдыха охраняются в одной области, совокупные эффекты от разрывов связей на протяжении всего их «нектарного коридора» всё равно могут снижать численность прилетающих к нам выживших особей. Я стал непосредственным свидетелем этого затруднительного положения одним майским вечером, когда принимал участие в программе мониторинга нектароядных летучих мышей в национальном парке на приграничных территориях. Я вызвался пролезть в шахту, известную тем, что в ней собиралось до 10000 летучих мышей. В самом начале тёплого сезона уже прилетело, возможно, лишь 5000 особей, и большинство из них было беременными самками.

Добравшись до входа в шахту около восьми вечера, мы с сотрудником Службы национальных парков США сели и наблюдали, как десятки летучих мышей, трепеща крыльями, пролетали мимо нас, отправляясь на ночную кормёжку нектаром и пыльцой цветков кактуса. Из укрытия вылетало явно выраженными группами от двадцати до шестидесяти южных длинноносов. Они не образовывали непрерывного потока, как в некоторых гигантских пещерах летучих мышей, посещаемых туристами; это было больше похоже на пену, выходящую из горлышка бутылки. Они разлетались в нескольких направлениях к большим зарослям кактусов сагуаро в радиусе 60 миль отсюда.

Маленькая группа из трёх южных длинноносов (Leptonycteris curasoae) свисает с насеста на потолке тёмной пещеры, вернувшись после ночи, проведённой в пустыне Сонора. Их связи с цветками выдают усатые мордочки, обсыпанные пыльцой агав (род Agave).

Когда прошло полчаса, мы с другом надели наголовные лампы и медленно поползли по горизонтальной шахте к контрольному оборудованию. Зловоние гуано шибало мне в ноздри, пока мы двигались вперёд, замечая, что идём через извилистые следы гремучих змей и тропинки в тех местах, где пустынные черепахи заползали в шахту в прошлом. Всё это время я мог расслышать громкие жужжащие и шуршащие звуки, очень похожие на шум дождя и ветра по крыше во время грозы.

Почти добравшись до контрольного оборудования, я увидел мрачную картину: недавно сорвавшиеся с потолка летучие мыши лежали мёртвые в слое гуано, пожираемые личинками жучков-кожеедов. Только на одном отрезке шахты неподалёку от контрольного оборудования я насчитал от 50 до 100 скелетов летучих мышей, целых или несочленённых, обтянутых кожистыми шкурками. Мне стало интересно, сколько ещё их лежит под местами отдыха в десятках ярдов глубже в толще горы, но я не полез туда смотреть — некоторые из самок, возможно, рождали там потомство, и их нельзя было беспокоить.

Что же вызвало смерть такого количества летучих мышей в течение всего лишь нескольких дней? Для меня этот вопрос по-прежнему остаётся без ответа. Могли ли уже ослабленные летучие мыши пытаться собраться вместе, привлечённые теплом и гудением наших зондов температуры и влажности, самописцев технических данных и батареи? Могло ли попадание под опыление пестицидами в Мексике прикончить, наконец, некоторых из летучих мышей на северном рубеже их миграции? Могли ли они прилететь не ко времени цветения местных цветов, потому что спешили миновать область пустыни, которая была лишена природной растительности, преобразована или опустошена? Но каким бы ни был ответ, трупы летучих мышей плавали сейчас в море из гуано и жучков-кожеедов.

Подобно монархам, летучие мыши южные длинноносы не так редки, как многие виды, действительно находящиеся в опасности. Несколько упавших бабочек или летучих мышей не означают, что их вид находится под угрозой исчезновения во всём мире. Но что делает монархов и нектароядных летучих мышей поразительно схожими — то, что каждый из этих видов собирается в очень немногие популяции на протяжении значительной части каждого года. Существует 33 вида находящихся в угрожаемом положении мексиканских летучих мышей, которые собираются в пещерах, но, по словам мексиканского биолога Хектора Ариты, южный длиннонос — это один из всего лишь двух видов, которые живут колониями, насчитывающими свыше 200 особей. Что касается бабочек, то в пяти местах отдыха монархов в Мичоакане в сумме насчитывается в 20–50 раз больше этих бабочек, чем на всех зимовочных участках в Калифорнии, вместе взятых. Если одно место отдыха будет уничтожено, то вместе с ним в один миг может исчезнуть одна пятидесятая, двадцатая, или, возможно, даже одна десятая часть всех ныне живущих особей этого вида.