Забытые

Жаль нельзя связаться с Малкольмом. Если он выжил, то уж точно знал бы что делать. Но вся аппаратура базы уничтожена под завалом, а раскапать такую мелочь, как сотовый, нереально. Так что пока я не доберусь до цивилизации, придется расчитывать только на себя.

А что бы сказала Первая, будь она здесь? Я так привык к ее мысленным понуканиям, что при большом старании могу вызывать ее лицо, как будто мы по-прежнему делим одну голову. Если закрыть глаза и представить Первую, я снова оказываюсь на пляже в Калифорнии. Первая босиком стоит в волнах прибоя, руки скрещены на груди, волосы золотит закат и развевает ветерок.

А Рекс тем временем поправляется на глазах. Синяки сходят, порезы и ссадины, испещрявшие все тело, зарастают. Здоровенная рана на боку, так сильно кровоточащая, когда я только его нашел, еще не зажила, но оказалась всего лишь поверхностным ранением. Да и рука, как выяснилось, вовсе не была сломана, просто вывих плечевого сустава, который он, почти не поморщившись, вправил как только сообразил в чем дело.

Зато настроение у него такое же отвратительное, как у меня. Или даже хуже. Целыми днями он сидит в углу с угрюмым видом, периодически бормоча себе что-то под нос, а иногда часами хмуро молчит.

Будь это кто другой, я бы сказал, что у него депрессия. Но это невозможно — настоящие могадорцы депрессией не страдают. Просто отомстят, и дело с концом.

Удивительно, но, похоже, единственное, что хоть немного отвлекает Рекса от этого состояния — это Пыль. Они заключили временное перемирие, и несмотря старания Рекса казаться безразличным, превращения химеры очаровывают его не меньше моего. Как-то раз, когда Пыль пребывал в игривом настроении и без конца менял форму — из кролика в попугая, потом в шимпанзе, а затем в лабрадора — я даже заметил на лице Рекса улыбку.

Это наводит меня на одну идею.

— Что тебе о них известно? — спрашиваю я, кивая на химеру. Я ни на что особенно не рассчитываю, так что ответ Рекса застает меня врасплох.

— Немного, — отвечает он. — Без понятия, где его нашли и как долго он пробыл в Далсе. Знаю только, что мы проводили над ними опыты.

Опыты… Невольно вздрагиваю от этого слова, представляя, как во имя Сетракуса Ра могадорские ученые пытают Пыль в подземной лаборатории. Мне слишком хорошо знакомо, каково это. Сам был в роли подопытной свинки.

Против воли задумываюсь над этим. И вдруг что-то словно щелкает в мозгу. Кое-что в словах Рекса меня смутило. Только не могу понять что…

— Над «ними»? — переспрашиваю я.

— А? — недоуменно отзывается он, изображая полное непонимание, но промелькнувшая в глазах тень вины, говорит, что я на верном пути.

— Ты сказал, опыты ставили над ними. То есть, химер было больше одной. Значит, есть еще? Где-то на Земле?

Рекс переводит взгляд на потолок и пожимает плечами.

— Мне казалось, всех химер истребили еще на Лориен, — размышляю я, осторожно подбирая слова, чтобы ненароком не напомнить ему, что вообще-то он объявил мне бойкот.

Он помнит. И не ведется.

Однако на следующий день, найдя его как всегда сидящим в своем углу и подпирающим кулаком подбородок, я решаю попытаться снова.

— Есть и другие химеры, верно? — спрашиваю я. — Пыль не единственный.

Рекс пронзает меня взглядом. Мертвым и отстраненным, как черные дыры. Сейчас Пыль в образе кошки дремлет под столом.

— Послушай, — начинаю я. Рекс даже не смотрит в мою сторону. — Пыль убьет тебя, стоит мне только пожелать. Ты же это понимаешь? Ты все еще слаб, а даже если б и не был, Пыль гораздо сильнее нас обоих.

— Ну так прикажи ему меня прибить, — вяло отвечает Рекс, по-прежнему не глядя мне в лицо. Звучит почти искренне.

Я не в силах скрыть удивление:

— Не могу поверить, что это говорит чистокровный, — говорю я с неподдельным изумлением.

Рекс резко вскидывает голову и смотрит мне прямо в глаза, хмурясь от некой смеси гнева и стыда. Своими словами я попал точно в цель.

Решаю развить успех.

— Сдаться… это сделает тебя еще слабее меня.

— Я никогда не сдамся, — огрызается он. — Я увижу лориенцев мертвыми, чего бы мне это ни стоило. Но первым делом я позабочусь о твоей смерти, Адамус Сатэк.

— Отлично, — говорю я. — Убивай.

Он знает, что не может. По крайней мере, пока. Потому что у меня есть Пыль.

— Я и без тебя знаю, что мои дни сочтены, — говорю я Рексу. — Рано или поздно меня убьешь или ты, или мой папаша, или какой-нибудь искусственник, даже не знающий моего имени. Но прямо сейчас я сильней. Попробуй уйти, и этот маленький симпатяга, сопящий под столом, обернется десятитонной гориллой и снимет с тебя шкуру, как с банана.

Рекс закатывает глаза, злобно схаркивает на бетонный пол здоровенный комок слюней и снова принимается таращиться в потолок. Он знает, что я прав.

Я продолжаю, чувствуя, что продвигаюсь в правильном направлении.

— Ты мне нужен, Рекс. Есть причина, почему ты жив. Все оттого, что ты мне полезен. У тебя есть информация. И мне она нужна.

— Я ничего не знаю, — выплевывает он.