Забытое

Я чувствую его дыхание на своей щеке, когда он отвечает:

— Не переживай, малышка. Они прямо за нами.

Спустя несколько минут машина останавливается. Двери распахиваются, грубая ладонь хватает меня за руку и дёргает наружу, из-за чего я ударяюсь коленом обо что-то жёсткое. Спотыкаясь, я ковыляю по каменистой поверхности, похожей на щебень. Босоножки Рейни пропали. Видимо, их сняли, пока я была без сознания. Я слышу шаги других людей, как они шаркают по мелким камням.

— Можно снять им повязки с глаз, — говорит главный. — Попав сюда, они уже никогда не выйдут, так что неважно, что им удастся увидеть.

Повязка спадает с моих глаз, я быстро моргаю, привыкая к свету утреннего солнца. То же самое делают Трина и Кудряш в двух шагах от меня. Я замечаю синяк на лице Трины и подбитый глаз Кудряша. Значит, они тоже сопротивлялись. Но безуспешно.

Я не уверена, где мы или как долго я пробыла без сознания, но одно могу сказать наверняка: нас поймали ночью, а сейчас день. Не снимая наручников с наших рук, нас заставляют сесть в лодку. Всего нас семеро: трое «граневцев» и четверо охранников — по одному на каждого из нас, плюс лидер. Охранник-извращенец всё время держит меня, будто бы полагает, что я могу попытаться прыгнуть за борт или ещё что-нибудь.

Пока лодка плывёт, поднимается ветер, скользя по коже и развевая волосы. Солнце печёт спину и согревает лицо. Откинув голову назад, я наслаждаюсь его теплом. Кто знает, скоро ли я увижу солнце вновь?

Вскоре мы приближаемся к пункту назначения. Тюрьма, как гигантский часовой, вырастает из океана. Высокие скалы, бетонные стены, колючая проволока. Неприступная крепость. Никто никогда не сбегал отсюда за все сто лет, что она существует. Приговорённых отправляют сюда на смерть.

Чем ближе мы к ней, тем сильнее колотится моё сердце. Я оглядываюсь на Трину и вижу страх в её глазах. Какой бы внушительной она ни выглядела в своих армейских сапогах и со свирепой манерой поведения, даже она знает, что нам подписали смертный приговор. Когда я перевожу взгляд на Кудряша, он улыбается мне, и у меня в глазах появляются слёзы. Даже сейчас, будучи под надвигающейся угрозой тюремного заключения, Кудряш не теряет присутствия духа. Хотела бы я иметь хоть немного его оптимизма. Потому что внутри меня одно только отчаяние.

Охранники привязывают лодку и помогают нам, троим заключённым, выбраться на каменистую почву. Вдоль обрыва выстроен длинный ряд ступенек, по которым мы неуклонно поднимаемся. Следующие несколько минут сливаются в одно пятно из серого бетона, жёстких рук и лязга железных дверей.

Я пытаюсь оценить охранников, пока мы проходим одну камеру за другой. Кто из них выглядит добрее остальных? Кто может проявить хоть каплю сочувствия? Это приводит меня к вопросу…

Можно ли кого-то из них подкупить?

Как бы я ни надеялась, что они посадят Кудряша, Трину и меня вместе, нас, разумеется, разделяют. Извращенец заталкивает меня в бетонную комнату без окон и одним только тонким матрасом на раскладушке. В углу стоит старое ведро для испражнений.

— Дом, милый дом, — усмехается охранник. Его пальцы задерживаются на моём плече немного дольше, чем это необходимо, прежде чем он заходит мне за спину, чтобы снять наручники.

Как только у меня освобождаются руки, я чувствую прикосновение к талии. Бриллиантовый пояс Рейни падает на пол. Я оборачиваюсь, напрягаясь всем телом.

— Расслабься, — говорит охранник и наклоняется к полу. — Это, — он поднимает пояс, — считается оружием. Мы же не можем допустить, чтобы ты задушила им одного из наших ребят.

Потирая ноющие запястья, я отхожу на несколько шагов, чтобы увеличить дистанцию между нами.

— Но если вдруг тебе станет одиноко… — предлагает он с улыбкой покровителя. Я пронзаю его взглядом.

— Не станет.

Он откидывает голову назад и смеётся, а потом возвращается к двери, раскачивая поясом.

— Ну, если ты всё-таки передумаешь…

— Да пошёл ты, — шиплю я.

Он усмехается и хлопает за собой железной дверью.

Как только он уходит, я устало сажусь на койку, роняя голову на руки. Всё это время я думала, что за всей этой системой с проведением экспериментов на несовершеннолетних преступниках стоял мистер Райдер-старший. Я думала, что он был тем злом, которого не волнует ничего, кроме денег. Это всё ещё может быть правдой, но теперь у меня появился новый объект для ненависти. Тот, кого можно и нужно винить во всём.

Стил Райдер.

Вот так вот. На этот раз мне не сбежать. Из всех решений, принятых мной за последний год, это бьёт все рекорды по тупости. Чем я думала, когда обратилась за помощью к Стилу? С чего я вообще взяла, что он захочет помочь мне и моим друзьям-бунтовщикам?

Потому что Зейн сказал мне так сделать. Я поверила ему, и вот к чему это привело.

Как так вышло, что Зейн вырос таким хорошим в такой плохой семье?

Мысли о нём вызывают ноющую боль в груди, словно осколки стекла вонзаются в моё сердце. Он оставил меня в Рубексе совсем одну. Когда он был нужен больше всего.