Забытая Византия, которая спасла Запад

Западу, сражающемуся сейчас за свою жизнь, несказанно повезло, что у него был Стилихон. Зима 406 года выдалась самой холодной на памяти живущих, и далеко к северу от Рима Рейн полностью замерз. Германские варвары, жаждущие тепла и богатств Средиземноморья, хлынули сквозь хлипкие границы, заполонили Галлию и ворвались в Испанию. Стилихон выдвинулся к Рейну из Северной Африки, усмиряя по пути восстания и выгоняя захватчиков. Дважды он защищал Восток, отбрасывая врага, и дважды его клеймили врагом государства в награду за его труды. Если бы две половины государства были способны отбросить разногласия и объединиться перед лицом возникшей перед ними угрозы, они могли бы отдалить наступление Темных веков на несколько столетий — но Восток был поглощен мелкими ссорами и больше опасался влиятельного Стилихона, чем варваров. Когда новый король вестготов по имени Аларих объединил готов и разрушительно прошелся по Востоку, взаимное недоверие между двумя правительствами было настолько велико, что вместо того, чтобы сражаться с Аларихом, Константинополь поддержал его вторжение в Италию.

Стилихон обладал достаточными силами, чтобы защитить Запад от готов — но, несмотря на всю свою доблесть, он был никудышным политиком. Слишком занятый сражениями за империю, он годами игнорировал вероломство двора Равенны и ядовитые интриги Рима, полагая, что верное служение государству защитит его. Однако Сенат состоял из людей, что носили громкие имена, но имели мало власти, презирали его и глубоко возмущались тем обстоятельством, что выскочка-полуварвар обладает властью большей, чем они. С тех пор как Стилихон уничтожил «Книги Сивилл», консервативные сенаторы-язычники возненавидели его с пугающей силой. [31]Когда Стилихон пришел к ним и потребовал предоставить четыре тысячи фунтов золота, чтобы откупиться от вестготов, сенаторы пришли в негодование.

Неудивительно, что Стилихон решил подкупить Алариха вместо того, чтобы вести против него войну. Полководец годами сражался в безнадежной битве, чтобы сохранить целостность Запада, но его изможденная и обнищавшая армия не могла находиться в нескольких местах одновременно. С такими войсками, и без того сражающимися на пределе своих сил, заплатить вестготам было единственным разумным решением — но для сенаторов, укрывшихся в безопасности Рима, оно представлялось неоправданным унижением. [32]В настолько взвинченной обстановке одному из них не составило труда убедить слабого императора Гонория, что подобным постыдным предложением Стилихон опорочил честь Рима и должен быть казнен. Стража, немедленно высланная, чтобы арестовать его, вывела потрясенного Стилихона из церкви, которую он посетил, и безнаказанно убила его вдали от его солдат.

Сенату недолго оставалось злорадствовать. С уходом великого защитника Запада Италия осталась беззащитной перед ужасными готами. За какие-то месяцы перевалив через Альпы, торжествующий Аларих выстроил свои войска перед воротами древней столицы империи. Граждане Рима отказывались верить своим глазам, полагаясь на внушительную репутацию города, что некогда правил миром. Они дерзко заявили готам, что каждый житель города будет сражаться до смерти, прежде чем хоть один варвар войдет в него. Аларих только рассмеялся их хвастовству, проворчав: «Чем гуще трава, тем легче косить». Он послал свою армию на штурм стен, и в конце августа 410 года случилось невероятное. Впервые за восемьсот лет враждебная армия вторглась в Рим.

Сенату, наблюдающему, как готы растекаются по семи холмам, оставалось винить только себя. За три дня варвары разграбили Вечный город, вломившись даже в усыпальницу Августа и рассыпав священный прах. Когда первая волна грабежей схлынула, мародерство уже не были особенно жестоким, но его глубокое воздействие ужасающе отозвалось во всех уголках империи. Св. Иероним писал из Вифлеема: «Ужасные вести донеслись с запада… Голос застывает у меня в горле… Город, который владел целым миром, теперь повержен». [33]