Забыть и выжить

Итак, если с заказчиком дело стало проясняться, то с исполнителем оставался по-прежнему большущий вопрос. Да, какой-то текст записан. И кликуха его имеется интернетовская — Уайт Спайдер, но проблемы эти знания не решали. Тут еще работать и работать. Пахать, иначе говоря.

А время между тем приближалось к одиннадцати. Пора было заканчивать одно дело и начинать другое. И какое из них было для него важнее, Турецкий вряд ли сказал бы с ходу…

В общем и целом, как говорится, задания были розданы, Липняковский, как заправский диспетчер, установил временные рамки, и Александр Борисович счел себя на сегодня свободным. Многим здесь было уже известно, что у него есть в городе еще одно дело, которым он занимается уже по собственной инициативе. Но разъяснения не требовались: раз занимается, значит, так нужно…

Лина подъехала на машине прокуратуры чуть позже одиннадцати — больница, и этим все сказано. Он посмотрел: она выглядела так, будто искупалась в живой воде. Черт побери, что не сделает с женщиной проснувшееся чувство!..

Турецкий познакомил Лину с Люсей, женщины посидели на лавочке, рядом с прокуратурой, о чем-то поговорили. А Александр Борисович тем временем попросил водителя быстренько отвезти его к городскому пляжу. Он хотел убедиться, что Володя на своем привычном месте. Ну и попросить того о дружеском одолжении одеться ненадолго, поскольку он придет сюда с двумя знакомыми женщинами, которые впервые в этом городе и хотели бы посмотреть на этот пляж, вообще оглядеться, может, им здесь понравится отдыхать. Он не думал, что Володя станет возражать, ведь и ему, возможно, будет приятно общество красивых женщин…

Затем он вернулся вместе с Люсей и Линой. Предупредил дочь Макушкина, что та должна для начала постараться вести себя нейтрально, какие бы чувства ее ни обуревали, ведь реакция Володи, который совсем и не Володя, может оказаться непредсказуемой. А уж если она его действительно узнает — почему-то у Саши такой уверенности совсем не было, о чем он мимикой и постарался сказать Лине, — тогда можно будет решить, как обставить возвращение потерянного человека. Для этого есть доктор. Можно ж, наконец, и до Зильбера дозвониться! А потом, Лина говорила, что есть же и здесь, в городе, и прекрасная клиника, и хорошие врачи-психиатры, которым можно показать Володю. Все в наших руках. В наших… Она приняла его заботы уже и на себя…

Люся крепилась, но давалось ей это с трудом.

И последние шаги по пляжной гальке к старому лежаку, на котором продолжал лежать, читая газету, одетый Полковник Володя, ей дались с огромным трудом. Турецкий сам взял ее под руку и почти подтащил к Володе.

— Батюшки! Кого я вижу? — начал он свою игру. — Да вы ли это, дорогой Полковник? — При этом он подмигивал Володе, приглашая и его принять участие поиграть немного в присутствии молодых и красивых женщин. А сам внимательно наблюдал за реакцией Люси. Впрочем, о том же он попросил и Лину, больше надеясь на нее, нежели на свою реакцию. Лина положила в сумочку все необходимое: и шприц с каким-то лекарством, и прочую «медицину».

Вежливый Володя поднялся с лежака и окинул взглядом женщин. По его виду нельзя было ничего понять. Он поклонился, представился уже привычным: «Володя», помолчал и добавил:

— Можете называть просто Полковником, мне это тоже привычно.

И пока он говорил, Александр Борисович не спускал глаз с Люси и видел, как с раскрасневшихся от волнения ее щек, когда она приближалась к пляжу, словно стекала краска: они все больше бледнели, приобретая серый, даже землистый оттенок. И он все понял: не тот!

Увидела и Лина, из-под нахмуренных бровей быстро взглянула на Сашу и медленно, отрицательно качнула головой, сразу опустив глаза. И чтобы не затягивать явно теперь уже тягостный момент, сказала, стараясь придать голосу оживление:

— А что здесь еще есть у вас на пляже? — но обратилась, естественно, уже не к Володе, а к Саше. — Мы могли бы с подругой посмотреть? А потом решим, где будем купаться, хорошо? Вы, Володя, не станете возражать, если мы походим, посмотрим?

Странно, но он тоже мгновенно потерял к гостьям интерес. Сказал, что не возражает, и отвернулся. Спокойно, как от пустого места. Видно, женщины Турецкого не пришлись ему по душе. И когда они, попрощавшись, на что Полковник вежливо кивнул им, пошли наверх, к лестнице, Турецкий задержался и, присев на лежак, спросил:

— Ну что, Володь, не понравились?

— Нет, — ответил он спокойно, — они обе хорошенькие. Но… вы понимаете, Александр… В моем положении… Мне некуда их пригласить, вот в чем дело. Поэтому я подумал, зачем же оставлять им какие-то надежды, которым не суждено сбыться, правда?

Он был абсолютно прав, этот забывший себя человек. Зачем подавать кому-то надежду?..

— Что ж, — Турецкий вздохнул и поднялся, — нет так нет… Мы попозже встретимся, Володя. Как там сказано? У нас еще будет небо… Не помню!

— В алмазах, — спокойно ответил Полковник, будто эти слова и у него вертелись на языке.

«Черт возьми! — мысленно воскликнул Турецкий, глядя на Володю остолбенело. — Неужели не все потеряно?!»