Забудь меня, Эй

— Он ревнует к Деньке, Рома, разве ты не видишь? — с укоризной проговорила Сашка, устраивая малыша на руках, как раз близилось время кормежки. — Светлячок пытается понять, какой теперь у него статус, ведь раньше он у нас был младшим. И он переживает, что у нас теперь нет на него времени.

Роман хмурился и качал головой, но интуиция Сашку не подвела, однажды, глядя, как она переодевает Дениску, Илья снова заглянул ей в глаза и спросил:

— Ты теперь будешь его любить больше?

Сашу испугал страх, мелькнувший в голосе ребенка, она лихорадочно заметалась в поисках ответа, и на нее буквально свалилось благословенное:

— Нет, я не могу любить его больше, чем тебя или Дашу, сынок. Зато тебя я люблю дольше.

— Это как? — недоверчиво склонил голову набок ее такой чувствительный мальчик.

— А ты сам подумай. Ты у меня появился почти на целый год раньше Деньки, значит тебя я люблю дольше, вот возьми календарь и посчитай точно, на сколько месяцев.

Илюша озадаченно хлопал ресницами, а Сашка несказанно радовалась такой удачно прилетевшей мысли, потому что после этого отношение старшего брата к младшему заметно потеплело, он даже смотреть стал на малыша покровительственно-снисходительно. Еще бы, бедняжка, его родители так недолго любят!

Роман, когда услышал такую интерпретацию родительской любви, перед сном пристал к жене с распросами.

— Маленькая, что это за повальное увлечение календарями в семье? Что там так тщательно вычисляют наши дети?

— Они считают, как долго мы их любим, — засмеялась Сашка и передала ему свой разговор со старшим сыном. Роман пристально посмотрел на нее, потом притянул к себе за затылок и спросил тем самым голосом, от которого у нее немели колени:

— Не знаешь, за что мне тебя подарили? Я же не заслужил тебя, маленькая!

Саша принялась убеждать его, что он не так уж и плох, а потом пришла его очередь быть убедительным…

…Саша улыбнулась воспоминаниям и мужу, склонившемуся над детским шезлонгом.

— Привет, бандит! Ну что, ты еще не съел нашу маму?

Малыш шумно радовался отцу, тот поцеловал ему обе ножки и присел перед Сашей.

— Привет…  — поцеловал в живот, наверное, по привычке.

— Там никого нет, — засмеялась она, поглаживая колючий затылок.

— Я очень надеюсь, — серьезно сказал Роман и начал прокладывать губами дорожку вверх, при этом его рука двигалась прямо противоположно. — Я их сплавил, маленькая, а Юру отослал на своей машине на мойку, там еще чистку салона надо сделать, в общем, у нас часа три точно есть.

Родители попросили выдать им на выходные старших внуков, чтобы дать возможность дочери с мужем отдохнуть и провести время вдвоем. Роман не заставил долго себя упрашивать и тут же отвез детвору тестю с тещей.

— Ты голоден? 

— А ты не видишь, — он продолжил свое умопомрачительное восхождение.

— Я не о том, Рома, — Сашка притянула мужа к себе, и он с готовностью улегся рядом, не убирая рук. — Ты же с работы. Вот твой сын, например, точно проголодался.

— Я не с работы, а от тещи, — поправил Роман, — оттуда меня без кормежки выпустят, только если я буду без сознания или при смерти.

Это была правда. С ее родителями у мужа сложились самые теплые отношения, хотя первое знакомство прошло со скрипом. Они как раз подали заявление и собирались ехать знакомиться к родителям в село, где те проводили большую часть лета, но тут позвонил Олешин и сообщил Роману, что тоже желает присутствовать при знакомстве.

— Ну все, — раздосадованно хмыкнул Роман, — будет нам всем маленький Афганистан.

— Почему ты так думаешь?  — удивилась Саша.

— Увидишь.

Тогда Сашка подумала и позвала Логвиновых.

— Значит будешь свататься по всем правилам.

Конечно, она заранее предупредила родителей, мама готовилась три дня, как на свадьбу, а тут еще сын и отец Олешины скупили половину супермаркета. Знакомство началось слегка натянуто, родители Сашки были людьми современными, гуглить умели и о том, какая птица залетела в их края, имели самое полное представление.

Но Олешин повел себя на удивление просто, взял из багажника по два пакета в каждую руку и потащил в дом. Сашкина мама пригласила всех за стол, накрытый в просторной, увитой виноградником беседке, Роман покачал головой.

— Я хотел бы сначала кое-что вам рассказать, Надежда Алексеевна. Возможно, после этого вы вместе с Михаилом Юрьевичем выгоните нас в шею.

— Тебя может и погонят, а меня за что?  — искренне удивился Олешин и скомандовал. — Михаил, наливай, покажем этим салагам, что такое десантура.

— Очень здравая мысль, Стас, — одобрительно кивнул Сашкин отец, разливая виски.

Сашка не ожидала, что Роман захочет сам все рассказать, она думала потом как-нибудь преподнести родителям лайт-версию их первого знакомства. Но тот сухо заметил, что скрывать ему нечего, раз накосячил в свое время, пусть они об этом узнают от него самого.

Мама молчала, переводя ошеломленные глаза с дочери на рассказчика, отец сидел мрачный, как туча — он очень болезненно воспринял тогда ее решение стать матерью-одиночкой в восемнадцать лет, да еще и неизвестно от кого. Когда Роман умолк, установилась неловкая тишина, и тогда заговорил Олешин.